Михаэль фон Альбрехт - Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования

Когда Ф. Фиттингофф537 предполагает, что реальнополитический аргумент Тацита — галльские сенаторы могли бы принести свои деньги в Рим — был увековечен на бронзовой доске в Лионе — в самой Галлии! — это абсурдное представление опровергает само себя538. Отсюда нельзя понять, каким образом он вообще постулирует продолжение — тем более что и археологические данные не дают к тому никакого повода.

ТАЦИТ

Лучших людей провинции нужно привлечь в Рим; это и всегда было так—предок Клавдиев родом из сабинян, аналогичное справедливо для многих знатных родов. Сама Италия раздвинулась до Альпов, и таким образом не только отдельные люди, но и целые племена получили гражданство. Примеры: транспаданцы влили новые силы в истощенную империю. Потомки выходцев из Испании и люди галльского происхождения выказывают любовь к отечеству. Контрпример: Спарта и Афины погибли от своей расовой исключительности. Напротив, Ромул принимал врагов в граждане; иностранцы становились царями, сыновья вольноотпущенников еще в древние времена получали государственные должности. Мыслимое возражение — сеноны были нашими врагами. Опровержение — вольски и эквы также. Возражение — галлы завоевали Рим. Опровержение — этруски и самниты также ставили нас в отчаянное положение. Кроме того, галльская война закончилась особенно быстро, и с того времени галлы неизменно верны нам. Они уже романизированы, и их финансовые средства должны пойти на пользу Риму. lus honorum, право на занятие почетных должностей, в течение всей римской истории распространялось на все более широкий круг лиц. Нынешний шаг — всего лишь один из этапов длительного процесса.

СОПОСТАВЛЕНИЕ а) ЧТО ИСЧЕЗАЕТ У ТАЦИТА?

Речь у Тацита видимо короче, чем в оригинале. Он обходит молчанием обстоятельные рассуждения о времени царей — одной из областей научного интереса Клавдия539, набросок истории римского государственного устройства, указания на войны и успехи Клавдия в Британии, намеки на мероприятия Августа и Тиберия540, упоминания личных знакомых Клавдия и ходатайство о привилегиях для них. В основном Тацит ограничивается актуальной проблемой как таковой и более четко удерживает ее в поле своего зрения, чем император, который, с одной стороны, больше думает о развитии римского государственного порядка вообще, с другой — приводит больше подробностей. Частично то и другое взаимно обусловлено у Клавдия: когда он ходатайствует о допуске определенных лиц к жреческим должностям, вполне оправдано обращение в историческом обзоре не только к политическим магистратам. Напротив, характерно сжатое резюме Тацита: plebeii magistratus post patricios, Latini post plebeios, ceterarum Italiae gentium post Latinos, плебеи на должностях no- еле патрициев, латиняне после плебеев, другие народы Италии — после латинян.

Таким образом, Тацит отказывается только от того, что представляет временный интерес, и от вещей, не относящихся к теме. Однако и юмор Клавдия не находит у него отражения.

в) ЧТО ТАЦИТ ДОБАВЛЯЕТ?

Оригинальная речь Клавдия сохранилась не целиком, потому полной надежности здесь быть не может541. Насколько позволяют лежащие перед нами тексты, можно видеть следующее:

Тацит более четко проводит принцип, в соответствии с которым действует Клавдий: ut non modo singuli viritim, sed terrae, gentes in nomen nostrum coalescerent, чтоб не только каждый человек по отдельности, но страны, племена вросли в наше имя. Он таким образом схватывает основополагающую мысль542 — она лишь мерцает у Клавдия, когда он говорит о римских войнах и распространении империи вплоть до земель по ту сторону океана.

Тацит также подчеркивает надежность галлов543, но, кроме того, подлинно римскую любовь к отечеству сенаторов из провинций, среди которых он характерным образом подчеркивает выходцев из Испании — они приобрели особое значение уже в его время544.

С помощью исторического примера Тацит подчеркивает типичность процесса: афиняне и спартанцы, не способные преодолеть предрассудки крови, сами погубили себя в политическом отношении. Без сомнения,

это разительный пример, но от писателя с риторической выучкой скорее ожидаемый, чем от политика. В порядке исключения в этом месте Тацит делает более дальнюю историческую вылазку, чем Клавдий; но он делает это с целью более четко выделить основную идею контрпримером. Таким способом он интерпретирует императорский образ действий, противопоставляя ему противоположный тип поведения: в основе своей это историко-морфологическое и моральное истолкование, которое в первую очередь не спрашивает об исторической достоверности, а дает «антропологическую» абстракцию. Референтная сфера для Клавдия — римское государственное устройство во всей его совокупности и история его развития, для Тацита — возможности человеческого поведения545.

Когда Тацит после упоминания афинян и спартанцев в качестве контраста вводит Ромула, который бывших врагов в самый день победы превращает в граждан, это соответствует — как в большом, так и в малом — его манере располагать противоположные вещи друг рядом с другом.

Галлы не просто были противниками Рима, они завоевали Рим. Тацит сильнее апеллирует к силе воображения; опровержение содержит не менее яркий образ (щит зиЬитш, мы подпали под ярмо) — это пример такого его принципа оформления, как разительная наглядность в «мыслительных образах»546.

Историк использует два аргумента, которые были бы не слишком уместны в надписи, обнародованной в Галлии: военные и финансовые возможности провинции теперь должны пойти на благо Риму. Как обычно и бывает с речами в античных исторических сочинениях, истолкование стоит над подобного рода сугубо временными соображениями.

Если Тацит исходит из иностранного происхождения важнейших патрицианских родов, к которым относятся и Клавдии, это указание могло быть и в утраченной начальной части оригинальной речи. Но несомненно, что историк, как мы видели, добавил от себя упоминание молодых сенаторов из Испании: если в речи нужно добиваться цели примерами, Тацит тоже не будет скуп. — С другой стороны, примечательно, что сенатор обходит молчанием характерную для Клавдия ссылку на «двоюродного дедушку» Августа и «дядю» Тиберия; это заслон перед династическим мышлением, а не перед древнеримским клановым обращением к maiores. Значимый сдвиг акцента!

Как соответствует прецедентному мышлению, Тацит дистанцирующе включает актуальный процесс в рамки более широкого исторического (inveterascet hoc quoque, и это тоже станет старым) и подчеркивает, что шаг будет иметь характер примера для будущего. Правда, эта общая точка зрения появляется только в конце речи.

Таким образом, писательский тип мышления и изобразительная манера лишили речь того, что в ней об- условнено моментом, и в тацитовском духе возвели ее в ранг общечеловеческого и типического.