Михаэль фон Альбрехт - Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования

ния находить в устах вольноотпущенника жизненную мудрость своего классика, лишенную своего изящного облачения! Прежде чем поспешно заводить разговор о «вульгарной латыни», нужно полностью отдать себе отчет в характере этого отрывка с его двойным дном — на первый взгляд столь приземленно-повседневного. Петроний ни на миг не прекращает быть начитанным знатоком, богохульником и почитателем литературной традиции, каким он является в культивированных партиях своего романа. Отсюда наше полномочное право не изолировать «вульгарные» пассажи его произведения от остальных, но также оценивать их как изящную прозу. В то время как жалобная песнь Ганимеда содержит плоскую карикатуру римского сознания упадка и римской religio, теперь обыгрывается тема сельской резиньяции, поддерживаемая двумя пошлостями с язвительными отсылками к Горацию520 (которые не следует слепо принимать за «общенародное достояние»).

После такого введения Эхион начинает свое возражение, более обращающее внимание на положительную сторону, относительным подтверждением справедливости предыдущего оратора: он энергично хвалит свою малую родину как лучший из всех мыслимых городков, но при этом признает, что порядочных людей здесь не хватает. Только — и теперь вводится в игру с помощью sed новая точка зрения — их не хватает и в любом ином месте. В двух следующих крылатых изречениях звучит древнейший топос римской жесткости (ной debemus delicati esse521, мы не должны быть изнеженными, — имеет ли в виду Петроний и здесь своего антипода Сенеку522) и реалистичной трезвости (ubique médius caelus est523). В заключение мысль еще заостряется — если бы ты был в каком-то другом месте, то считал бы здешние условия жизни райскими. Выражение опирается на утопическую сказку524. Контраст и драстический образ снова имеют завершающую функцию.

Словами et ессе вводится новая тема, которая должна сделать правдоподобной положительную оценку актуального положения дел — предстоящие гладиаторские игры. К объявлению эллиптически примыкает общая характеристика команды; et осуществляет переход к характеристике устроителя, большого барина, которого Эхион с обожанием называет Titus noster, наш Тит (magnum animum habet et est caldicerebrius, y него широкая душа и горячая голова); затем — асиндети- чески — следует мысль, что в любом случае следует ожидать чего-то особенного. Теперь рассказ — через nam — возвращается к Титу: «Я уж его знаю, он ничего не делает наполовину».

Асиндетически возвращается Эхион к своеобразию ожидаемого представления — надо обратить внимание, как Петроний разоблачает первобытную жестокость любящей игру массы в метафоре carnariumS2S.

Et вводит указание на большие финансовые возможности устроителя; есть и обоснование — он получил их по наследству. Это влечет еще одно объяснение — умер его отец; примыкающее сожаление представляет собой ссылку третьего порядка. Эти боковые пируэты ассоциативного стиля мышления в барочном вкусе чувствительно отличаются от упорядоченной последовательности мысли в конце речи Ганимеда. Но Эхион тоже гарантированно вернется к главной теме и продолжит ее: высокие расходы устроителю вполне по силам и прославят его. Следующим iam он уже переходит к характеристике участников игр, возвращаясь к началу своего рассуждения о гладиаторском бое (45,5).

Таким образом, Петроний умеет даже из скачков мысли повседневного речевого потока создать замкнутую форму. И снова союзы и логические частицы заботятся о ясности текста. Et ессе и iam — сильные сигналы начала; повторное et подчеркивает членение: а) темперамент и Ь) — богатство устроителя. Nam четко помечает ретроспективное промежуточное замечание как таковое; такая помеха, как вмешательство трехстепенного объяснения ловко смягчается асиндетоном и последовательным уменьшением объема элементов: relictum est illi sestertium trecenties, / decessit illitis pater. / male.

Итак, в то время как в области содержания перед читателем предстает кажущийся хаос пустых банальностей, в форме господствует умная авторская воля и рациональное распределение. Тем самым исследование сочетания предложений подтверждает тот же вывод, к какому мы пришли в результате анализа слов, фраз и литературных точек привязки: «вульгарные» пассажи в романе Петрония никоим образом не представляют собой неотфильтрованный материал (почему становится в высшей степени проблематичным любое некритическое его использование в качестве свидетельства латинского повседневного языка526), роман Петрония— многослойное произведение искусства с высокими литературными притязаниями, делающее вульгарный язык вдвойне символичным. Этот язык в своей красочности становится выразителем напряженного чувства жизни, которое эпик — не без некоторой тоски по уличной грязи — представляет в ироничном преломлении; в своей клишированности, с другой стороны, он становится символом обесценивания и вырождения важных жизненных функций и традиционных ценностных представлений.

Речь императора Клавдия Оригинал и литературная переработка I. Senatus consultum Claud ianum (речь Клавдия) de iure honorum GaLLIS DANDO, 48 Г. ПО P. X.S2?

... I maererum no[strarum]situ |

Equidem primant omnium illam cogitationem hominum quam | maxime pnmam s2s occursuram mihi provideo, de- precor, ne I quasi novam istam rem introduci exhorrescatis, sed ilia I potius cogitetis, quam multa in häc dvitate novata sintj et I quidem statim ab origine urbis nostrae in quod 529 formas I statüsque res p(ublica) nostra diducta 330 sit. |

Quondam réges hanc tenuére urbem, пес tarnen dome- sticis succes\soribus earn tradere contigit. Supervenere alieni et quidam exter\ni, ut Numa Romulo successerit ex Sabims veniéns, vteinus qui\dem, sed tune externus ; ut Anco Marcio Priscus Tarquinius. [Is]propter temeratum sanguinem , quod patre Demaratho C[o]rinthio natus erat et Tarquiniensi mdtregenerosa sed inopi, | ut quae tali marito necesse habue- rit succumbere, cum domi re\pelleretur â gerendis honoribus, postquam Romam migravit, | regnum adeptus est. Huic quo- que etfilio ne potive eius (nam et | hoc inter auctores discre- pat) insertus Servius Tullius, si nostros | sequimur, captiva natus Ocresiâ, si Tuscos, Caeli quondam Vi\vennae sodalis fidelissimus omnisque eius casus comes, post\quam varia fortuna exâctus cum omnibus reliquis Caeliâni | exercitus Etruria excessif, montem Caelium occupavit et a duce suo | Caelio ita appellita[vit] su , mutatoque nomine (nam Tusce Mastarna \ ei nomen erat) ita appellatus est, ut dtxi, et re- gnum sumrna cum rei | p(ublicae) uti litate optinuit. Deinde postquam Tarquini Superbt mores in\visi civitati nostrae esse coeperunt, qua ipsius quafiliorum ei[us], \ nempepertaesum est mentés régni et ad consules, annuôs magis\trâtûs, admini strate rei p(ublicae) translata est. |

Quid nunc c ommemorem dictaturae hoc ipso consulâri impe\rium valentius repertum apud maiores nostros, quo in a[s]\perioribus bellis aut in avili motû dijficiliore uterentur ? | aut in auxilium plebis creatôs tribunos plébei? quid a con- su\libus ad decemviros translât um imperium, solutoque po- stea | decemvirali régno ad consules rüsus reditum 532 ? quid in[pl]urîs distributum consulare imperium tribunosque mil[itu]m | consulâri imperio appellatôs, qui séni et saepe octoni crearen\tur ? quid communicâtos postrémo cum ple - be honores, non imperi | solum sed sacerdotiorum quoque ? Iam si nârrem bella, a quibus | coeperint maiores nostri, et quo processerimus, vereor né nimiô | insolentior esse videar et quaesisse iactatiônem gloriaepro\lati imperi ultra ô ceanum. Sed illocpotius revertar. Civitatem | [лакуна]