Рене Декарт - Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

Эвдокс: Из вашего ответа я заключаю, что вы не поняли хорошо моего вопроса и что вы ответили на многое, о чем я у вас не спрашивал. Но так как вы уже поместили в число сомнительных для вас вещей руки, ноги, голову и остальные части машины человеческого тела, то я отнюдь не хотел бы вас переспрашивать обо всем, существование чего не кажется нам достоверным. Итак, скажите же, что такое вы в собственном смысле слова, поскольку вы сомневаетесь. Ведь это нечто оказывается единственным, чего вы не в состоянии познавать с достоверностью, о которой я и хотел вас спросить.

Полиандр: Действительно, теперь я вижу, что заблуждался в своем ответе. Я пошел дальше, чем следовало, потому что недостаточно хорошо схватил вашу мысль. Это сделает меня более предусмотрительным в будущем и заставит меня изумляться точности вашего метода, посредством которого вы ведете нас шаг за шагом, простыми и легкими дорогами, к познанию вещей, составляющих предмет изучения. И тем не менее мы имеем некоторое основание назвать сделанную мной ошибку счастливой; ей я теперь обязан знанием того, что я, поскольку я сомневаюсь, никоим образом не есть нечто, именуемое моим телом. Больше того, и даже не знаю, имею ли я тело, так как вы мне показали, что я могу в этом сомневаться; я прибавлю к этому, что я не могу и отрицать решительно, будто имел тело. Но вот, хотя мы и оставались среди всяких предположений, это не помешало мне удостовериться в моем существовании; напротив, эти предположения еще больше утверждают меня в достоверности существования и в том, что я не тело. Иначе, если бы я сомневался в моем теле – я сомневался бы в самом себе, что для меня невозможно: я вполне убежден, что существую, и убежден настолько, что никак не могу в том сомневаться.

Эвдокс: Вы говорите превосходно и так отлично трактуете вопрос, занимающий нас, что я сам не мог бы высказаться лучше. Я вижу, что пора предоставить вас исключительно самому себе и только позаботиться вывести вас на дорогу. Затем я полагаю, что для открытия истин, даже наиболее трудных, достаточно того, что принято называть общим чувством (sonsu commune), однако лишь после того, как это чувство будет хорошо направлено. Так как я нахожу, насколько желал, это чувство в вас достаточным, я склонен показать вам в будущем дорогу, куда вы должны выйти. Продолжайте же сами выводить следствия из вашего первого принципа.

Полиандр: Этот принцип мне представляется столь плодотворным и открывающим в то же время для меня столько вещей, что, мне думается, много труда будет привести их в порядок. Плодотворное наставление, какое вы мне дали: наследовать, что такое я, сомневающийся, и не углубляться в то, чем я был и за что иной раз я буду принимать себя, – этот совет пролил на мой ум столько света и враз разогнал сумрак, так что при свете этого факела я вернее вижу в себе то, чего там не было заметно; и никогда я так твердо не верил в то, что обладал телом, как теперь верю в обладание тем, к чему нельзя прикоснуться.

Эвдокс: Ваш ответ мне очень нравится, хотя, быть может, он кажется неприятным Эпистемону; последний, поскольку вы не отторгнете его от его заблуждения и не покажете наглядно часть того, что вы назвали содержащимся в этом принципе, всегда будет иметь предлог думать или, по крайней мере, бояться, не подобен ли этот открытый вам свет тем блуждающим огням, которые гаснут и исчезают лишь приблизишься к ним, и не впадете ли вы вскоре в вашу первоначальную темноту, то есть в прежнее невежество. И действительно это будет чудом, если вы, не получив образования и не прочтя философских трудов, окажетесь ученым столь быстро и со столь малыми стараниями. Поэтому нечего изумляться, если Эпистемон будет так судить.

Эпистемон: Признаюсь, я принял это за порыв энтузиазма и думал, что Полиандр, который не обращал своих мыслей к тем великим истинам, каким учит философия, был поражен такою радостью, когда хоть одну из них оценил. Пообсудив немногое из тех знаний, он не мог себя сдержать, чтобы не засвидетельствовать вам этого порывом радости. Но те, кто подобно мне, долго ходили по этой тропе и истратили много масла и труда в чтении и перечитывании сочинений древних, выясняя и толкуя наиболее трудное в философах, не удивятся этим порывам энтузиазма и не будут надеяться на тех, кто имеет лишь шапочное знакомство с математикой. Эти последние, лишь вы дадите им линию и круг и внушите, что такое прямая и кривая линии, уверятся, что отыщут квадратуру круга и удвоение куба. Мы столько раз отвергали доктрину пирронистов, и они сами столь мало извлекли плодов из своего философского метода, что блуждали всю жизнь и не могли освободиться от сомнений, введенных ими в философию, так что они, казалось, приложили свои старания только к обучению сомневаться. Итак, не сердись на Полиандра, я усомнюсь, может ли он сам извлечь отсюда нечто лучшее.

Эвдокс: Я хорошо вижу, что, обращаясь к Полиандру, вы хотите щадить меня; тем не менее ясно, что я – цель ваших насмешек. Но пусть Полиандр продолжает говорить; позже мы увидим, кто из нас посмеется последний.

Полиандр: Я это охотно сделаю, тем более что можно бояться, как бы этот спор ни возгорелся между вами и как бы я ни оказался ничего не понимающим, если вы возьмете предмет свысока; я увижу себя тогда лишенным плода, который я надеялся получить при завершении моего первого обучения. И я прошу Эпистемона позволить мне питать надежду, что Эвдокс, поскольку ему будет угодно, поведет меня за руку по дороге, на которую он сам меня поставил.

Эвдокс: Вы уже отлично знаете, что поскольку, сомневаясь, вы рассуждаете, вы не имеете тела и, следовательно, не находите в себе ни одной из частей машины человеческого тела, ни рук, ни ног, ни головы, ни глаз, ни ушей, ни какого-либо органа, который мог бы служить известному чувству; но посмотрите, можете ли вы подобным образом отбросить все другое, что вы прежде узнали из описания, данного вами в понятии, какое вы имели о человеке. Ведь если вы его высказали с основанием, то это счастливая ошибка, что то, что вы выделили, превосходит в вашем ответе границы моего вопроса; с помощью его, наконец, вы можете перейти к знанию того, что вы есть, отстранив от себя и отбросив все, что, как вы ясно видите, не принадлежит вам, но не удаляя ничего, необходимо вам принадлежащего, что для вас было бы столь же достоверно, как ваше существование и ваше сомнение.

Полиандр: Я благодарен вам, что вы привели меня на мою дорогу, ибо я не знал, где я. Прежде я сказал, что я составлен из двух рук, ног, головы и всех прочих членов, образующих то, что именуют человеческим телом; а сверх того я сказал, что я хожу, питаюсь, чувствую и мыслю. Необходимо также, рассматривая себя таким, каков я есть, отбросить все части или члены, образующие машину человеческого тела, то есть мыслить себя без рук, без ног, без головы, – словом, без тела. И правда, что то, что во мне сомневается, не есть то, что мы считаем за свое тело; следовательно, правда, что я, поскольку сомневаюсь, не питаюсь, не хожу; ибо ни тот, ни другой из этих актов не могут происходить без тела. Больше того, я не могу даже утверждать, что я, поскольку сомневаюсь, мог бы ощущать. Ведь как ноги необходимы, чтобы ходить, так глаза необходимы, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать; но так как я не имею этих органов, ибо не имею тела, то я и не могу сказать, что ощущаю. Сверх того, когда-то я предполагал, что ощущал многое, чего, однако, наяву я не ощущаю: и, так как я решил не допускать здесь ничего, что не было бы истиной, не подлежащей сомнению, я не могу сказать, что я нечто ощущающее, то есть такое существо, которое видит и слышит посредством глаз и ушей; ведь могло бы случиться, что я предположил себя чувствующим таким образом, хотя ни один из этих актов не имел в действительности места.