Арсений Куманьков - Война в XXI веке

В-четвёртых, традиционно восприятие солдата сводилось к тому, что он по роду своей профессии наделяется особым статусом. Ему дозволено носить и использовать оружие, но он же обязан рисковать своей жизнью во имя своего политического сообщества. На это, в частности, указывает концепция морального равенства комбатантов. Принятие на вооружение роботизированных систем позволяет избежать риска для жизни пилотов или солдат, которым раньше приходилось принимать непосредственное участие в атаках на вражеские позиции или спецоперациях по уничтожению террористов. Дрон превращает своего оператора из солдата в офисного работника или «desk jockey warrior» (букв. – воин рабочего стола; в данном случае – аналогия с диск-жокеем), как его называет австралийский философ Роберт Спэрроу.

В-пятых, беспилотные летательные аппараты многофункциональны, они собирают больше информации, поэтому снижается потребность в живой силе для ведения полевой службы. Дроны могут и наблюдать, и нацелено нападать, причём с большей точностью. Они рассеивают туман войны, что облегчает планирование, координирование и проведение операций.

В-шестых, перед большинством современных государств стоит задача научить солдат соблюдению и применению норм морали. Это долгий процесс воспитания навыков автономного суждения и выработки морального чувства. Но даже хорошо обученный военной этике солдат сталкивается с проблемой практического применения своих знаний. Часто принятие морального решения требует всестороннего и взвешенного анализа ситуации, сопоставления разных обстоятельств, после чего можно сделать вывод о том, какое именно действие следует совершить. В реальной боевой обстановке такого времени у солдат может попросту не быть – действовать необходимо быстро. Очевидно, что компьютерный алгоритм справится с подобной аналитической работой гораздо удачнее и точнее.

Можно также ожидать, что автономные боевые системы способны обучиться большей дисциплинированности и разборчивости в выборе своих целей. Особенно значимо это для действия в условиях новых войн, которые зачастую ведутся в городской или сельской местности, где гражданское население остаётся в своих домах. Для новых войн характерна также высокая степень асимметрии, т. е. в них участвуют нерегулярные армии, бойцы которых не носят униформу. Солдатам порой почти невозможно опознать своего противника и отличить его от местного жителя, женщины или ребёнка. Робот мог бы делать это распознавание точнее и опять же принимать решение быстрее, что помимо прочего обеспечит и снижение потерь среди гражданских лиц.

В-седьмых, стоит указать на ещё одну отличительную особенность роботизированных систем, отчасти дополняющую предыдущий пункт. Роботы не обладают психикой, подобной человеческой. Если моральные принципы, согласно которым должно вести войну, загрузить в виде программы в автономную боевую систему, машина будет действовать в соответствии с заданными таким образом лимитами дозволенного. То есть получится сделать поведение робота соотнесённым с нормами военной этики. При этом выполнение роботом обязательств, налагаемых моралью, не будет сопряжено с психологическим давлением, которое может испытывать живой солдат. Автоматическая система не будет столь эмоционально реагировать на ужасы войны, она не получит душевных травм и, соответственно, всегда будет действовать однозначно и предсказуемо в рамках прописанной логики поведения, в то время как человек действует зачастую под влиянием эмоций. Например, если робот распознает, что его сослуживца-робота подобьют, то вряд ли он впадёт в оцепенение или начнёт с большей жестокостью атаковать противника, игнорируя моральные и правовые нормы ведения боя. Робота нельзя спровоцировать на расстрел гражданского населения и разрушение их жилищ и уничтожение собственности. Помимо этого робот способен точнее выполнить приказ, поскольку ему не нужно тратить время на размышления о том, какое действие предпринять – спасать своего раненого или умирающего товарища, в панике бежать с поля боя или продолжить выполнение боевой задачи.

В-восьмых, роботизированные системы в несколько десятков раз дешевле пилотируемых боевых машин. Так, например, разведывательно-ударный дрон MQ-9 Reaper стоит около 6,5 млн долл., а час его работы оценивается в 3 тыс. долл. Истребитель-бомбардировщик Локхид-Мартин F-35 стоит 91 млн долл., и час его эксплуатации обходится в 16,5 тыс. долл. [412] ту. N.Y.: Penguin Books, 2009. P. 413–427; Sparrow R. Killer Robots // Journal of Applied Philosophy. 2007. Vol. 24. No. 1. P. 62–77; Sparrow R. War without Virtue / Killing by Remote Control. The Ethics of an Unmanned Military / ed. by B.J. Strawser. N.Y.: Oxford University Press, 2013. P. 86–88; Leveringhaus A. Ethics and Autonomous Weapons. L.: Palgrave Pivot, 2016. P. 59–68; Walzer M. Just & Unjust Targeted Killing & Drone Warfare // Daedalus. 2016. Vol. 145. No. 4. P. 12–24; Walzer M. Targeted killing and Drone Warfare…

Обозначенные выше пункты конвертируются из непосредственно военных выгод применения роботизированных систем в политические и даже психологические преимущества их эксплуатации. Политическому руководству, которому приходится сталкиваться с делегитимацией войны и необходимостью вести боевые действия с нулевыми потерями, не всегда просто объяснить своим гражданам, ради чего начинается та или иная военная кампания, особенно если она не вызвана крайней необходимостью. А в случае понесённых потерь оно обязано обосновывать общественную значимость таких жертв и, возможно, даже успокаивать население. Робот снимает эту ношу с политического руководства. Население, которое не становится свидетелем людских потерь, будет спокойнее и легче воспринимать войну. Таким образом, уменьшаются внутри- и внешнеполитические риски ведения войны.

С аналогичным эффектом сталкиваются и военные начальники – им проще проводить операции и отдавать приказы на уничтожение, так как они не столкнутся с физическими потерями в своих подразделениях. В самом страшном случае выйдет из строя или будет побит робот. Помимо прочего, правительство и военачальники ограждают себя от необходимости решать физические и психологические проблемы, с которыми сталкиваются военнослужащие: посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), ресоциализация, алкоголизм, наркомания и т. д. И самое главное – дроны требуют гораздо меньших расходов и усилий для поддержания их «морального» духа. Их даже не нужно кормить и развлекать. Всё это позволяет говорить о том, что массовое применение роботизированных систем обеспечивает не только количественное, но и качественное изменение войны и способов её восприятия.

Но тут же мы должны сказать и о негативных сторонах роботизации войны. Можно выделить сразу несколько групп опасностей, связанных с ведением войны при помощи автономных боевых систем. К ним можно отнести психологические, моральные и, наконец, политические. Часто они накладываются одна на другую.