Петер Слотердайк - Солнце и смерть. Диалогические исследования

Резюмируя Ваши вопросы, я должен сказать, что для современных людей суть дела в первую очередь заключается не столько в том, чтобы развить космологическое или космогоническое сознание, сколько – и это куда важнее – чтобы совладать с последствиями того, что, начиная с XVI века, стало ослабевать иллюзорное представление о космосе, а значит, и иллюзия комфортного существования в защищающем контейнере. Философское отражение этой ситуации – в откровенном звучании хайдеггеровского выражения «в-мире-бытие»; эта формула указывает на то, что навсегда покончено с главной староевропейской иллюзией – с утешительной мыслью о существовании мира-дома как уютного, обустроенного прибежища. Поэтому Хайдеггер и мог утверждать, что лишенность родины стала судьбой мира. В этой ситуации обретает остроту проблема: а куда мы, собственно, пришли, когда мы пришли к миру? За этим кроется современная, в какой-то мере проникнутая экзистенциализмом версия космогонии.

Г. – Ю. Х.:Указав на космологическое одиночество современного человека, Вы очертили тот горизонт, к которому устремляются Ваши макросферологические штудии. Тем самым Вы наполняете глубоким смыслом вопрос: как современный человек может снова обрести уверенность в надежности того места, где он пребывает, – в надежности Земли, но также и в надежности того конкретного места, в котором он обитает. Как можно «обитать», если мир – это не обитель, не дом, не космос? Для этого – в соответствии с Вашим основным тезисом – требуется аналитическое и медитативное возврашение к процессу изначального создания пространства – «медитативное» понимается как характеристика отношения человека к открытому Целому <���к миру, к космосу>.

Традиционный символ, который возникает при таком представлении себе этого отношения, – это, как Вы показываете, основываясь на обширнейшем материале, – образ шара. Вы определяете человека, перефразируя Николая Кузанского, как «создающее шары и населяющее шары животное». Глобус, сфера, шар, космос – центральные понятия Вашей книги, которые кажутся синонимами, но отличаются друг от друга многими нюансами. В этих словах заключен вопрос о «субъекте», лучше сказать – об обитателе мирового пространства. С какого момента начинаются Ваши ожидания нового превращения Земли в пространство, пригодное для обитания?

П. С.:Они начинаются с представления себе ситуации – я не знаю, с чего еще все может начинаться. Вы с полным правом сказали, что мы должны «обрести уверенность в надежности пространства», а не «завладеть» пространством. Перво-наперво я хотел бы указать на факт, который имеет решающее значение в истории теорий: то, что мы сегодня описываем Землю как небесное тело именно так, как мы ее описываем, есть результат программы экстраверсии, <���распространения вширь>, которая вступила в свою серьезную фазу примерно пятьсот лет тому назад. Этот результат имел своими предпосылками прорыв в области мореходства и прорыв в области символического мышления, который закончился Новым временем, то есть тем временем, которое мы называем так потому, что в это время Земля в первый раз в истории человеческих представлений превратилась в суперобъект под названием «планета, на которой мы живем». Лишь за последние пять веков Земля только и выросла до размеров полномасштабной Земли, вокруг которой можно совершить кругосветное путешествие, и стала астрономической данностью, допускающей ясное определение. Ирония судьбы заключается в том, что все это просходит под знаком Воды, благодаря выходу в открытый океан – вследствие чего планета становится «так называемой Землей», небесным телом, которое называется так уже не совсем оправданно <���поскольку преобладает на поверхности этой планеты не земля, а вода>. Тут-то мы и осознаем задним числом, что представители человечества до этих самых пор нигде не имели космологически корректного понятия о своей планете и о ее положении в космосе – не имели ни в Европе, ни в других частях света. Скорее, люди повсюду конструировали свои «картины мира» таким образом, что мировое целое понималось ими как распространение вширь того жизненного пространства, центром которого выступали они сами, – как растягивание некоторого жизненного мира до самого горизонта и даже за горизонт, до самого крайнего предела, который зримо возникал у них в воображении как finis terrae или как определяемая периферия земного, бренного контекста. Будучи людьми традиции или людьми жизненного мира, мы всё еще связаны этой пуповиной – и воспринимаем пространство так, что видим себя стоящими неподалеку от его центра, а важный для нас окружающий мир организуем вокруг себя в виде концентрических кругов. Мы конструируем мир как круговое пространство, расположенное вокруг этого центра. Эти фантазии, мечтания, распространяющие картину мира от исходной пуповины до самого края всего-в-целом, представляют собой космопоэтическую, созидающую [176] В оригинале важная игра слов: «космопоэтический» можно переводить также как «космосозидающий, соединяющий в космос»; поэт слагает стихи, сводя воедино переживания действительности, он со-чиняет, то есть соединяет. По-немецки слово поэт – Dichter – допускает, в принципе, и перевод «уплотнитель». Поэтому слово «поэтический» мы везде будем переводить двояко – и как относящийся к поэзии, и как сплачивающий, сводящий воедино. целостный космос деятельность, в которую народы Земли были вовлечены до начала Нового времени. И все-таки: любая пространственная картина Целого, сконструированная таким образом, с началом Нового времени оказалась радикально неудовлетворительной.

Европейцы стали первыми и на протяжении долгого времени оставались единственными, кто осуществил прорыв за пределы картин мира, представлявших собой распространение вширь изначальных, начинающихся «от пуповины» представлений. С этим был связан также и выход из так называемого жизненного мира. Они первыми связали опыт плавания в открытом океане с деятельностью по конструированию картины мира. На основе познаний, обретенных в области астрономических исчислений и в области навигации – то есть на двух фронтах сразу, – они стронули с места старую, идущую «от пуповины» картину мира и таким образом впервые удалили Землю из центра, куда ее ставили древние варианты этой картины, – и все это произошло в ходе некоего процесса, который мы описываем с помощью затертого выражения «коперниковский переворот». Этот процесс привел к тому, что был начат приносящий беспокойство новый цикл производства картин мира, который был непосредственно связан с выходом на океанский простор, а позднее – в воздушный океан – с началом воздухоплавания и в космос – с началом космонавтики. Земная глобализация, нашедшая свое выражение в создании глобуса Земли, стала результатом деятельности астрономов, математиков, торговцев, моряков и множества весьма неоднозначных, подчас темных фигур. На этой фазе реальная протяженность планеты исследовалась с использованием медленных средств сообщения; в результате этого Земля предстала как нечто огромное, полное удивительных тайн и загадок. То, что происходит сейчас в процессе электронной глобализации, в геополитическом и геотехническом отношении основывается, конечно, на достижениях европоцентричного периода, протянувшегося с 1492 до 1945 года. Однако быстрые средства сообщения создают обратный эффект – в отличие от впечатления, возникшего в предшествующую эпоху, Земля кажется теперь маленькой и лишенной тайн.