Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Герман Брох быстро распознал талант Лео Перуца и в 1920 году написал восторженную рецензию на его роман «Маркиз де Боливар». Роберт Музиль тоже неплохо знал Перуца, но не мог смириться с его резкими манерами. Не то чтобы Музилю был не по душе Перуц как писатель, хотя и особой любви к нему он не питал: как может нравиться математик, добившийся, чтобы в его честь назвали формулу?! Да чтоб ему пусто было!

В конце концов их вражда стала достоянием публики: в газете Prager Presse напечатали анекдот, на который не в меру обидчивый Музиль четыре дня спустя дал едкий ответ.

Некоторое время назад эта газета напечатала юмореску примерно такого содержания:

Известный щелкопер по имени Роберт Музиль как-то обратился к великому писателю и математику Лео Перуцу с просьбой:

— Не могли бы вы написать для моей газеты что-то о математике или, может быть, на смежную тему, скажем, об этике?

На что писатель и математик Перуц, глазом не моргнув, ответил:

— Знаете что? Я напишу вам что-нибудь о моральных основаниях равнобедренных треугольников!

Этот диалог произошел на пике ажиотажа вокруг Эйнштейна.

Музиль продолжал:

Я бы с радостью воздержался от возражений против утверждения, что я как писатель представляю собой полную противоположность Лео Перуцу. Однако по воле случая я немного разбираюсь в математике. Да, мне даже приходилось раз-другой писать о некоторых связях между математикой и этическим мышлением — и пусть и не в традиционной манере, но я рад, что могу утверждать, что манеры бывают разные [296] 296 Prager Presse , 9 апреля 1926. .

И в самом деле, эта тема была для Музиля главной. Он писал:

«Возможно, уже и сегодня наша мораль распадается на… две составные части. Я мог бы сказать еще: на математику и мистику» [297] 297 Цит. по: Роберт Музиль. Человек без свойств… Кн. 2. .

Мистицизм Музиля пугал Перуца не больше, чем его гнев. Перуц просто продолжал писать один бестселлер за другим. Его романы переиздавали, переводили, экранизировали. Среди его поклонников были Альфред Хичкок и Ян Флеминг. Но когда в 1933 году в гитлеровской Германии его книги запретили, он утратил большинство своих читателей. А пять лет спустя утратил и родину.

В 1938 году Лео Перуц эмигрировал в Палестину. «Холодное прощание с Европой», — сдержанно написал он в карманном ежедневнике, когда его пароход покидал Венецианскую лагуну.

Вена, 1929–1932.Молодые математики создают собственный вариант Венского кружка — Математический коллоквиум. Карл Менгер пишет пьесу, отрицает размерность, запечатывает письма. Курт Гёдель ставит палки в колеса программе Гильберта: системы аксиом всегда неполны, доказать их противоречивость невозможно. Это производит сильное впечатление на Джона фон Неймана. Менгер приветствует новую логику.

Малютка Карли Андерман был очень смышленый. «Карл? Он станет профессором!» — сказал гордой матери школьный учитель еще в первом классе. В десять лет Карли с легкостью сдал вступительный экзамен в гимназию — среднюю школу.

Началась новая глава в его жизни с новыми одноклассниками. По-видимому, это был удачный момент и для перемены фамилии: отныне он будет Карлом Менгером. Так незаконнорожденный ребенок в 1912 году стал законным per rescitum principis («по распоряжению императора»). Надворный советник профессор Карл Менгер признал десятилетнего Карла собственным сыном. Вскоре мальчик понял, что с новой фамилией получил еще и превосходную репутацию. Но греться в лучах отцовской славы ему было недостаточно; он хотел сделать себе собственное имя, точнее, инициал: отец писал свое имя с C–Carl , а сын — с К, Karl .

Карл Менгер-отец (1840–1921) принадлежал к легендарному поколению Больцмана и Маха и занимал в этой блистательной компании достойное место. Он основал австрийскую школу национальной экономики, и его теория предельной полезности стала поворотным пунктом в экономической мысли. Еще в тридцать лет юрист и журналист Карл Менгер заметил, что никакие классические экономические теории не объясняют, как рынок определяет цены, и решил с этим разобраться.

Менгер совершенно самостоятельно написал книгу «Основы национальной экономики» ( Grundsätze der Volkswirtschaftslehre ). Когда она вышла в 1871 году, экономист-самоучка практически вмиг стал одним из главных авторитетов в своей области.

Должно быть, его идеи витали в воздухе, поскольку примерно тогда же тот же подход разработали и француз Леон Вальрас, и англичанин Уильям Джевонс. Главной мыслью у всех этих ученых было то, что ценность того или иного товара определяется не себестоимостью, часами затраченного труда и издержками производства, а спросом на каждую дополнительную единицу товара. По словам ученика Карла Менгера Фридриха фон Визера, «Человек ценит товары не сами по себе, а для себя самого» [298] 298 Wieser, 1923. . Это был новый, свежий взгляд, который позволил экономистам строить модели на основании принципов, независимо от особенностей социальной структуры и исторических обстоятельств на местах.

Не прошло и года после появления книги, как Карл Менгер получил хабилитацию, то есть право читать лекции в университете. В 1876 году он был назначен научным наставником кронпринца эрцгерцога Рудольфа. Менгер обучал будущего наследника австро-венгерского престола политэкономии и ездил с ним в образовательные поездки. Особенно сильное впечатление на учителя и ученика произвела Британия.

Отцовские фигуры: Карл Менгер и Артур Шницлер

Когда служба наставником при дворе окончилась, Карлу Менгеру вверили кафедру в Венском университете. Карл почти каждый день встречался в какой-нибудь людной кофейне на Рингштрасе со своим братом Антоном, профессором гражданского права и знаменитым специалистом по теории общества, чтобы почитать газеты и обсудить новости. Иногда к ним присоединялся и третий брат — Макс, видный депутат рейхсрата, австрийского парламента. Ученики Карла Менгера и их собственные ученики были во всех университетах империи. Что касается самого Карла, он трудился над теорией денег и при этом тратил собственные деньги на горы книг, как и отец Отто Нейрата. Более того, Менгер собирался написать философский трактат, хотя ему вечно было некогда. Предварительные заметки датируются еще 1867 годом и читаются будто предвестия философии Венского кружка: «Нет никакой метафизики… Кант отвергает метафизику и заменяет ее критикой чистого разума. Я утверждаю, что нет никакого чистого разума. В мире нет никаких загадок, требующих разгадки. Есть только неправильное осмысление мира» [299] 299 Menger, 1994. .