Станислав Бескаравайный - Бытие техники и сингулярность

Как бы то ни было, оказывается ли исчерпан ресурс эпохи или противоречия между техноструктурами требуют принципиально новых технологий (скажем, переход к турбореактивной авиации практически целиком, и не переход к сверхзвуковой пассажирской авиации), или же техноструктура сталкивается с не-техно-логической внешней угрозой-вызовом (изменение климата), предыдущая линия развития техноценозов, основанная на определенном уровне детерминации отдельных операций, себя исчерпала 26.

Само исчерпание парадигмы не останавливает прогресса технологий, которые ее составляли. В рамках следующих парадигм создаются технологии, которые позволяют идеально расколоть камень (что было чрезвычайно актуально в каменном веке, а нашло свое применение в ювелирном деле), создать почти идеальный клинок (но сабли сейчас нужны разве что конструкторам), построить отличный паровоз 27. Но значение этих усовершенствований несопоставимо с теми качественными скачками, которые дает новая парадигма.

Непосредственно перед кризисом развитие возможностей техники «останавливается»: возможности и типичные технологические ограничения, которые были достигнуты в одном виде изделий, начинают воспроизводиться в близких видах. Но даже рационализация отдельных узлов и механизмов, появление новых материалов не могут устранить несущее противоречие предыдущей парадигмы.

Например, сейчас бронетехника переживает очередную «гонку массы», которую пережили в свое время танки. Вес разнообразных «защищенных грузовиков» (стандарт MRAP) перевалил за пятнадцать тонн и фактически это уже легкие танки или БТР. Но защиты от сравнительно дешевых противотанковых средств не создано — громадные средства тратятся лишь на то, чтобы защитить экипажи от мин и пулеметного огня 28. Аналогичен тупик, в который упираются страны — лидеры технологической гонки при достижении пределов очередного техноуклада: другие страны могут реализовывать «догоняющие» проекты (как поступил Китай) и сохранять видимость неограниченного экономического роста, усовершенствования техник и т. п., но «не заметить» барьера, с которым столкнулась страна-лидер, невозможно.

Как регулярно поднимается вопрос о научных революциях разного уровня и возникает проблема, считать ли набор открытий революцией лишь в узкой дисциплине или чем-то более фундаментальным [127], так и с определением парадигмы техники могут быть схожие проблемы. Использование подобной четырехуровневой схемы позволяет классифицировать изобретения.

Те, что детерминируют лишь одну операцию, никак не влияя на цикл производства, техноценоз и техноструктуру, — это лишь рационализация. Таково, к примеру, создание Дж. Гаррисоном часового маятника, сохраняющего неизменную длину и продолжительность качания (компенсирующего изменение своей длины от изменений температуры). Но даже хронометра сделать только на основе этого изобретения невозможно. Турбийон в тех же часах позволяет компенсировать часть колебаний механизма, но, опять-таки, не обладает решающим действием, остается мелкосерийным, статусным изделием.

Если изобретение ведет к перестройке какого-то количества техноценозов и оказывает влияние на общество — как, например, открытие процесса Хабера [20], — формируется очередная отраслевая парадигма. Такое изобретение не будет единичным, но требует множества рационализаций, дополнений, сопутствующих технологий, может быть реализовано и востребовано при соответствующем уровне других техноценозов.

Изобретение, перестраивающее все четыре уровня, это прорыв, технологическая революция максимальных масштабов.

Но не следует забывать, что возможны технические усовершенствования, перестраивающие преимущественно техноценозы/техноструктуры и практически не влияющие на сущность технологических операций. Такова идея организации конвейера — потребовалась радиальное перестройка оборудования, самого образа поведения рабочего, — но нельзя же сказать, что был изобретен принципиально новый двигатель? Можно сказать, что конвейер детерминирует не технологическую операцию с «точки зрения металла» (скорость закручивания гайки мало влияет на качество двигателя), он детерминирует ее исполнение человеком. Аналогично и социальная революция — государство может радикально перестраиваться ради более качественного принятия управленческих решений, но революция в земледелии, в металлургии или ткацком деле — непосредственно с ним не связана.

Вот как раз использование нескольких уровней позволяет «развести» отдельные технологические прорывы по их значениям. При этом характерные «несущие противоречия» могут быть и в каждой отдельной технологической операции, и в техноценозе. Они могут оказывать влияние друг на друга. Но с точки зрения техники полноценное изменение парадигмы — это полное изменение цикла формирования отрасли. От технологической операции до техноструктуры.

Абсолютное размежевание технических революций по их уровню невозможно: отдельная технологическая операция связана с техноценозом и техноструктурой колоссальным количеством связей. И пока можно предположить, что для каждого витка развития техносферы — обобщенной парадигмы техники — должен существовать свой уровень формирования будущего. Критерии такого формирования составляют отдельную проблему: можно ли считать таковым общее количество причинно-следственных связей, контролируемых техническим изделием, или же длину цепочки последовательных событий, которую может предопределить технологическая операция?

Но что можно утверждать практически сразу — отдельные изобретения и находки «из послезавтрашней» парадигмы техники, скорее всего, окажутся либо низкоэффективными, либо чрезмерно трудозатратными, либо уникальными (их невозможно будет воспроизвести). Отсутствие инфраструктуры, целостного комплекса технических изделий, попросту эмпирического и теоретического материала, неизбежно будет тормозить их становление — условно говоря, атомную бомбу невозможно разработать в XVIII в.: еще нет даже технического использования электричества.

Если «разложить» формирование будущего на составляющие — немедленно возникают факторы, определяющие для той или иной эпохи. Предложенную спираль можно рассмотреть с точки зрения энергетики (может ли цивилизация обеспечивать себя энергией), инструментальных материалов (кремень, бронза, железо и т. п.), способов хранения информации и т. п. Принцип формирования будущего подразумевает их объединение — невозможно детерминировать даже технологическую операцию, без объектов детерминации, без сколько-нибудь ясной цели. Соединив указанные выше качества парадигмы техники, вероятно, можно получить следующее определение: парадигма техники — устойчивый комплекс технологий, задающий полноту, степень формирования будущего и обладающий несущими внутренними противоречиями. Парадигма должна быть выражена в сочетании трех признаков, а также характерном для нее балансе техноценозов и техноструктур. Но главный ее признак — движение вдоль основной последовательности развития, шаг к еще большему тождеству бытия и мышления.