Станислав Бескаравайный - Бытие техники и сингулярность

Косвенным признаком, указывающим на принадлежность данной технологии к ядру парадигмы, можно считать неустойчивость промышленности в отдельном государстве (или в мире-экономике) без внедрения именно этого изобретения, постройки похожего завода и т. п. Другими словами, сталь лить научились, рельсы изготовлять научились, проложили множество дорог, построили мосты, но без строительства собственных паровозов вся система работает плохо, потому что каждый паровоз приходится импортировать, и он обходится в фантастическую сумму. В итоге прибыльность железных дорог резко падает. Отсюда требования любого серьезного государства по развитию отечественных критически важных производств — стремление к целостному воплощению технической парадигмы 24.

Третий признак — новый технологический цикл формирует собственное, характерное только для этой парадигмы несущее противоречие. Причем этот технологический цикл можно рассматривать как попытку снятия предыдущего противоречия (удачную или нет — другой вопрос). Так, например, становление ядерной энергетики породило противоречие между сравнительной дешевизной производимого на АЭС электричества и одновременно чудовищными затратами на весь цикл производства 25. Источником энергии, который бы заменил уголь и газ (не говоря уже о нефти), АЭС пока не стали.

Также можно привести в пример расцвет «индустриальной фазы развития цивилизации» (как ее рассматривает С. Б. Переслегин): размеры города в аграрную эпоху были ограничены плодородием ближайших окраин, и при достижении предельной величины его уже нельзя было снабжать продовольствием — по пути оно расхищалось, сгнивало и т. п. Но вот появились железные дороги и пароходы, продовольствие можно перевозить на тысячи километров. Противоречие временно снимается, и города растут неудержимо. Но все острее проявляется другая проблема — экономически активные люди стремятся переселиться на территории с высоким уровнем коммуникаций (те же самые города), а в селах формируется антропопустыня. Предпринимательство, производство, просто жизнь со всеми удобствами возможны только на небольших «пятачках» городов, которые задыхаются от автомобильных пробок, от слишком большого числа людей и недостатка коммуникаций [175, с. 254–255]. Отчасти это противоречие снимается с помощью сети средств сообщений — телефона, телевидения, Интернета, которые создают новую парадигму и собственные внутренние противоречия.

Естественно, что как ветвится дерево науки, так же и расширяется набор технологий, создаются новые парадигмы. Потому первый признак новой парадигмы требует постоянного дополнения, ведь новые области техники могут давать совершенно неожиданные эффекты. Паровая машина при всех своих возможностях не может обрабатывать информацию, поэтому ее мощность нельзя сравнивать с мощностью компьютера. Новые эффекты техники требуют создания новых единиц измерения.

Если переходить от парадигм техники, характерных для одной индустрии, к более общим, глобальным, то в итоге мы получим схему противоречий, характерную для антропоцентрической техносферы. Причем в общем объеме техносферы уже сейчас можно рассмотреть предпосылки утраты ее антропоцентрического качества.

Итак, указаны три признака парадигмы, но каковы предпосылки смены парадигмы? Уже упоминался общий уровень развития промышленности, но это необходимое условие. Каковы же достаточные?

Казалось бы, ответ очевиден — достижение нового уровня познания объективной действительности. Новая наука, новая философия, новое общество — и вот готова научно-техническая революция.

Не все так просто.

Несомненную смену парадигмы в оружейной технике — переход на огнестрельное оружие — нельзя однозначно связать ни с прорывом в химии, ни с революцией в механике. Если брать научное знание XIV–XV веков — времени массового распространения пушек, то физику изучали по Аристотелю (падение тела в принципе описывалось неверно), а химию пытались понимать в рамках алхимии. Становление артиллерии опиралось на несколько технических приемов, которые сами по себе никаких новых теоретических знаний не требовали.

То есть изменение парадигмы техники обусловлено не просто знанием о явлении, но появлением возможности использования явления. Новая технология появляется, если открытие технически применимо.

Подведем промежуточный итог: выделены три признака парадигмы, которые, возможно, позволяют классифицировать тот или иной этап развития техники. Указана среднесрочная цель развития техники — снятие противоречия между «для-себя-бытием» и «вне-себя-бытием» в антропоцентричной техносфере. Но! Среднесрочная цель техники очевидным образом, конечна. Что будет потом? Необходим принцип, который позволит увязать каждую отдельную парадигму среднесрочную цель техносферы — Абсолют — и некие будущие цели (будущие парадигмы).

Используем уже указанный принцип существования техники — формирование будущего. Чем полнее и продолжительнее это формирование, тем жизнеспособнее техника. Поскольку время не имеет конечных пределов, то и период формирования будущего можно продлять в бесконечность. Каких бы качественных вершин ни достигла техника в своем развитии, необходимость еще более полного и продолжительного формирования будущего никуда не исчезнет. Обретение сознания техносферой — лишь один из этапов бесконечного процесса самопродолжения в формировании грядущего.

Но как его конкретизировать? «Завтра» это не «всегда».

Необходимо классифицировать будущее, которое формирует техника.

Да, можно рассматривать периоды времени от одного кризиса техники до другого и именно так разбивать «время-для-техники» на периоды. Но тогда мы снова попадаем в ловушку уже существующих представлений — той последовательности парадигм, которую диктует нам традиционная история техники: рубила, лук, плуг, паровая машина и т. п. Чтобы отойти от чисто исторического перечисления изобретений, надо классифицировать уровни формирования будущего. Разумеется, их последовательность сохранит сходство с историей техники, но устранит воздействие антропоцентризма в понимании техники.

То есть чтобы периодизировать будущее техники, необходимо классифицировать способы формирования будущего. Тогда сочетание способа формирования и задаваемого им периода даст условную шкалу, по отношению к которой можно располагать отдельные парадигмы.

Образно говоря, есть прыжки с места в длину, и там хорошие результаты «три с половиной метра», а есть прыжки с разбега, и там хороший результат «почти девять метров».

Немедленно возникает вопрос о строгости этого формирования: начиная от стохастических воздействий, которые случайным образом могут давать необходимый результат, и завершая полный детерминизмом в определении какого-либо аспекта будущего. Так же следует различать формальную детерминацию и реальную: в рамках религиозного ритуала «вызывания дождя» действия жрецов могут быть хореографически точны, но связи с реальностью не иметь вообще.