Станислав Бескаравайный - Бытие техники и сингулярность

Попытки Римского клуба, опираясь на прогноз исчерпаемости ресурсов, создать инерционный сценарий развития, как лучше использовать уменьшающееся количество нефти, газа, чистой воды [237], тупиковый путь. Как дополняющее действие, экологический подход к организации, например, городской среды — чрезвычайно полезен [53, с. 27–55]. Утилизация попутного газа при нефтедобыче — необходимая мера. Но экологическая чистота как императив технологического развития также ограничена, как безудержное бурение новых нефтяных скважин.

Выход — в возможно более полном осознании тех противоречий, которые цивилизация может использовать для очередного качественного скачка. И создание систем сдержек и противовесов, позволяющих гармонизировать развитие: не подавлять старые техноструктуры, а перестраивать, не хищнически разрабатывать новый ресурс, а заранее рассматривать пределы его использования. Дело далеко не простое, но риски развития цивилизации постоянно возрастают. «Техногуманитарный баланс», который требует для сохранения общества соответствия уровня технологий и средств культурной регуляции [156, с. 56–70] — отменить невозможно. Как в середине XX века удалось частично взять под контроль кризисы перепроизводства, которые начинались каждые пять — семь лет, так и в XXI надо стремиться к обузданию кризисов, которые возникают в более длинных циклах развития.

Выход из области технического в область биологического — возможен как при опережающем количественном росте, так и при деградации. Если кризис заходит особенно далеко, техноценоз/ техноструктура может попасть вообще в область стихийного — когда уровень рефлексии в техники падает настолько, что остатки инженерного персонала даже не понимают, как работают последние оставшиеся станки, которыми они пытаются управлять.

Понимание противоречий само по себе — должно как-то отражаться в технических решениях. Для чисто биологического существования техники идеалом есть количественное расширение, и этот идеал в своем максимально точном воплощении обеспечивает фактически копирование борьбы видов за существование. Для некоего абсолютного идеала (который нам сейчас и недоступен) образом некое мгновенное самоусовершенствование, при котором стираются промежуточные этапы. Это можно было бы представить в виде фантастического сюжета, когда миллион человек попадают в джунгли, и им надо построить «космический корабль и суперкомпьютер» (создать среду для самопознания абсолютного духа); соответственно, все «промышленные революции» протекают, подчиняясь не потребностям сложившегося общества, а необходимости разработки новых технологий, постройки очередных частей корабля и новых процессоров.

Но на каждом этапе развития техносферы формируются свои идеалы, которые отличаются друг от друга порой разительно, но соответствуют своему времени. Если рассуждать не о мгновенном капризе каждого отдельного изобретателя, а о сколько-нибудь протяженных периодах существования техноценозов, то здесь мы приходим к понятию парадигмы техники.

2.4.2. Парадигма техники

Для формулировки этого понятия необходимо рассмотреть этапы развития технического знания.

Что такое парадигма? По определению Т. Куна, парадигма науки это: «… классические труды ученых: „Физика“ Аристотеля, „Альмагест“ Птолемея, „Начала“ и „Оптика“ Ньютона и многие другие… Вводя этот термин, я имел в виду, что некоторые общепринятые примеры фактической практики научных исследований — примеры, которые включают закон, теорию, их практическое применение и необходимое оборудование, — все в совокупности дают нам модели, из которых возникают конкретные традиции научного исследования» [112, с. 28]. Это достаточно яркая, но расплывчатая формулировка. Парадигмой науки можно считать относительную истину, выразившуюся в системе знаний с высоким уровнем объективности и принятой научным сообществом в качестве инструмента познания мира. Относительная истина, в каждый момент развития науки, требует ее приведения в некую устойчивую систему для построения «истинной и наиболее простой фундаментальной теории, соответствующей данному уровню познавательной деятельности и хорошо «работающей» на практике» [5, с. 16].

Парадигма науки не может преодолеть собственный консерватизм, опираясь только на саму себя: тезисы, философские предпосылки, положенные в ее основу, не могут быть устранены самими учеными без «фальсифицирующих экспериментов», без опоры на практику.

Можно ли в таком контексте говорить о парадигме техники? Да. Техническая гипотеза, закон и теория — составные части парадигмы техники. Если определенный уровень конструирования составляет техническую парадигму в объективной действительности, то в сознании ученого, занимающегося техническими задачами, она должна находить свое отражение.

Рассмотрим вначале проблему парадигмы техники в наиболее очевидном контексте — учебном. Существовали ли технические труды или компиляции таких трудов, которые смогли бы исполнить роль, какую исполняли «Математические начала натуральной философии» в науке? В отдельных отраслях техники такие парадигмы существовали. Имелись такие описания технологических устройств, которые были достаточно всеобъемлющие, включали в себя практически все известные конструкции, применявшиеся в данной области, и оставляли простор для будущих конструкторов.

Можно ли отождествлять содержание работ Архимеда с парадигмой техники? Ведь даже в XVI столетии математик Тарталья признавал его авторитет как человека, понимавшего в механике и математике больше, чем он сам. С одной стороны это так. Архимед задал «идеологию» развития поздней античной техники в целом. Но по отношению к механике его работы слишком неупорядочены, не сведены в целостную систему. Потому для механиков его сочинения выступают в качестве парадигмы лишь после компиляционной обработки. И такой работой можно счесть описание Героном Александрийским в I веке до и. э. всех тогдашних пяти основных технических устройств, сведение принципа их действия к теории рычага, дополненное описанием некоторых технических диковин. Была получена сумма механических технологий Древнего мира, объединенная принципом их создания: трактат мог оставаться учебником для механиков и несколько столетий спустя. По сути, была сформулирована «общая техническая установка эпохи» [203, с. 347, с. 254], определяющая направление и способ решения технических задач.

Учебниками, понятно, обучение не исчерпывается. У любых ремесленников, например стеклодувов, почти всегда существовали приемы отдельных школ, цехов, городов — иногда секретные, иногда просто не дошедшие до соседей. В рамках развития архитектуры еще в древности, когда отсутствовал не только сопромат в целом (как наука), но даже само понятие напряженности материала, было сформулировано множество основополагающих тезисов о технологиях постройки зданий. Они распространялись путем заимствования отдельных приемов, без единой системы.