Вадим Руднев - Божественный Людвиг. Витгенштейн: Формы жизни

Оскар Фухс был также способный ученик, но ехать в Вену не хотел, заявив, что станет сапожником, как и его отец. Как и в двух других случаях, родители мешали контактам сына с «этим сумасшедшим». Они даже не разрешили Витгенштейну взять Оскара на Рождество в Вену на какой-то спектакль. Когда Витгенштейн уехал в Пухберг, они с Оскаром полтора года переписывались.

Не следует однако думать, что Витгенштейн сидел в деревне безвыездно. Он был штатным работником, и ему полагался отдых. Летом 1921 года они с Арвидом Сегреном ездили в Норвегию. А зимой 1922 года после восьмилетнего перерыва они встретились в Инсбруке с Бертраном Расселом (Рассел с женой безуспешно уговаривали его приехать в Англию), но настоящего контакта не получилось. Витгенштейн за эти годы стал религиозным, а Рассел — наоборот, еще большим «вольтерьянцем». Рассказывают историю, что, когда Рассел в 1920-е годы хотел примкнуть к «Международной организации за мир и свободу», Витгенштейн его сурово отчитал. Тогда Рассел сказал ему: «Я полагаю, что вы скорее примкнете к «Международной организации за войну и рабство». На что Витгенштейн ответил: «Да, скорее так, скорее так!» [Monk 1990: 211].

В сентябре 1922 года Витгенштейн наконец уехал из Траттенбаха — сначала в деревню Носсбах, где он продержался только месяц. В ноябре 1922 года он приехал в Пухберг, богатую и процветающую деревню, где ему было лучше всего. Жители Пухберга были состоятельными благодаря тому, что это было курортное место, и они были рады, что учитель занимается с их детьми. К тому же, во время пребывания в Пухберге вышел наконец «Трактат», и Витгенштейн познакомился с его переводчиком, юным математическим гением Фрэнком Рамсеем.

Пока Витгенштейн боролся с двоечниками в Траттенбахе, Рассел из Китая писал ему, что оставил в Англии рукопись «Трактата» своей ученице Дороти Вринч, «хорошему математику, занимающейся математической логикой», дав ей инструкции начать «пробивать» «Трактат» в печать, и что если она не справится, то он сам займется этим, как только вернется в Кембридж.

Между тем, у Рассела была непростая семейная ситуация, которую надо было разрешить: его новая избранница Дора Блэк была беременна. Чтобы ребенок не родился незаконным и получил по наследству титул, Расселу нужно было срочно зарегистрировать свой брак с Дорой. Но Рассел еще не был разведен со своей первой женой Элис. Он получил развод 21 сентября 1920 года и через шесть дней после этого женился на Доре. 16 ноября родился новый лорд Рассел, которого назвали Джоном Конрадом.

Уладив личные дела, Рассел вернулся к публикации витгенштейновского «Трактата». Через своего приятеля Огдена (того самого, с которым они пили чай 18 октября 1911 года, когда неожиданно появился юный Витгенштейн) Рассел начал интенсивно организовывать публикацию «Трактата» в издательстве «Кеган Пол» в серии «Международная библиотека психологии, философии и научной методологии», где Огден был одним из редакторов.

Независимо от Рассела, Дороти Вринч вела переговоры с немецкими издательствами. Неожиданно увенчались успехом переговоры с издателем журнала «Анналы натурфилософии» Вильгельмом Оствальдом (которого мы в основном знаем благодаря тому, что его среди прочих «буржуазных философов» пропесочил В. И. Ленин в приснопамятной книге «Материализм и эмпириокритицизм»). Рассел, зная, как Витгенштейн относится к немецкому переводу его Введения, попросил Дороти еще раз попробовать пристроить «Трактат» в английском издательстве, но, после того как родное издательство Кембриджского университета отказало, Рассел решил вести переговоры с Оствальдом.

5 ноября, получив подтверждение от Оствальда и обещание Огдена, Рассел написал Витгенштейну о том, как идут дела. Витгенштейн ответил милостиво:

Я должен признать, что мне приятно, что моя стряпня (stuff) все-таки будет опубликована, даже если Оствальд окажется полным шарлатаном [Monk 1990: 204].

И действительно, Витгенштейн как в воду глядел: в журнале Оствальда «Трактат» был набран крайне небрежно, с опечатками и заменами символики. Например, строка Шеффера «/» была заменена просто восклицательным знаком, а знак «/» был использован вместо тильды «~» как знак отрицания. Материальная импликация обозначалась просто буквой С, в то время как у Витгенштейна она обозначается символом «⊂».

Разумеется, когда Витгенштейн получил журнал, он был в ярости. В письме к Энгельманну он назвал публикацию «пиратской» и до тех пор, пока в 1922 году не вышло английское издание, он не считал «Трактат» опубликованным.

На протяжении зимы 1921–1922 годов «Логико-философский трактат» переводил на английский язык 18-летний математик, студент Королевского колледжа в Кембридже Фрэнк Рамсей, друг Огдена и молодой гений, которому прочили великое будущее. К сожалению, он умер очень молодым, при этом, тем не менее, успев сыграть в судьбе Витгенштейна достаточно серьезную роль.

Витгенштейн получил перевод Рамсея в конце марта 1921 года. Он долго и с трудом редактировал его. После этого долго обсуждали, как назвать книгу. В июне, когда книга была готова к печати, Витгенштейн получил из издательства договор. По этому договору он не получал ни пенни и вообще не имел никаких гонораров.

В 1933 году, когда была предпринята попытка переиздания книги, он попытался вытребовать у издательства гонорар, но ему вообще не ответили, поэтому свою позднюю работу («Философские исследования») он решил отдать в другое издательство.

Когда издатели попросили Витгенштейна сообщить биографические сведения о себе, он ответил: «Пишите, что вам угодно, только я не могу понять, зачем рецензенту нужно знать мой возраст. Возможно, он верит в астрологию, тогда я могу сообщить дату и час своего рождения, чтобы он мог составить мой гороскоп. 26/IV. 1889, 6 вечера» (цит по [Monk 1990: 26]).

В ноябре 1921 года, когда Витгенштейн уже был в Пухберге, он наконец получил экземпляры книги. 15 ноября 1921 года он писал Огдену:

Они выглядят вполне прилично. Хотелось бы, чтобы содержание было так же хорошо, как и внешнее оформление.

Он спрашивал, есть ли книга у профессора Джонсона, его первого официального научного руководителя в Тринити, автора трехтомного труда по логике. «Мне было бы интересно узнать, — писал он, — что он думает о ней. Если увидите его, передайте ему заверения в моей любви».

Между тем и по мере того, как кембриджская интеллигенция прочитывала «Логико-философский трактат», имя Витгенштейна все чаще было на устах у профессоров и студентов философских отделений. Прежде всего, конечно, заволновался Кейнс, который, со свойственной ему энергией организатора, видимо, решил во что бы то ни стало вернуть блудного сына в Alma Mater. Ответственное задание заполучить Витгенштейна обратно в Кембридж было дано Кейнсом Фрэнку Рамсею.