Вадим Руднев - Божественный Людвиг. Витгенштейн: Формы жизни

Рой Форакр, будучи совершенно другим человеком, не мог заменить Витгенштейну Френсиса Скиннера, тем не менее за 18 месяцев их совместной работы он стал самым близким человеком для Витгенштейна.

Среди медицинского персонала Гай-Госпиталя Витгенштейн подружился с доктором Бэзилом Ривом, молодым врачом за тридцать, интересующимся философией. Когда он услышал, что новый сосед по столу — не кто иной, как Людвиг Витгенштейн, он пожелал непременно с ним познакомиться. Как-то раз он сел напротив Витгенштейна, и между ними сразу завязалась дружба. Темами бесед, тем не менее, стала не философия, а архитектура и музыка, а также фрейдистские интерпретации медицинских тем. Постепенно беседы перешли на то, чем занимался сам доктор Рив. А занимался он исключительно интересными вещами. Он работал в Совете Медицинских исследований при госпитале, где главным был доктор Грант. Они исследовали травматический шок у людей, переживших бомбежки. В какой-то момент их работа перестала быть сугубо экспериментально-психологической и приняла философский уклон. Обнаружив, что не существует удовлетворительного определения травматического шока, Грант и его коллеги решили вообще обойтись без определения шока как базового понятия и именно на этом строили свою дальнейшую работу. Все это было настолько близко к философским установкам позднего Витгенштейна, что он не мог не заинтересоваться исследованиями Гранта. Рив познакомил Гранта и Витгенштейна, а когда в ноябре 1942 года лаборатория Гранта переезжала в Ньюкасл и в последний момент техник отказался ехать, Витгенштейн предложил свои услуги в качестве техника. Эти услуги были с благодарностью приняты. Новая работа одновременно означала для Витгенштейна интеллектуальный труд после тяжелого и очень низко оплачиваемого (он получал 28 шиллингов в неделю) труда в госпитале.

Витгенштейн, разумеется, оказался чрезвычайно квалифицированным и полезным сотрудником. По воспоминаниям Друри, который однажды навестил Витгенштейна в Ньюкасле, Грант говорил, что сожалеет о том, что Витгенштейн уже стал философом — из него бы получился первоклассный экспериментальный психолог.

К концу 1943 года Витгенштейн, тем не менее, начал скучать по Кембриджу. Так, в письме Малкольму он писал, что ему не хватает его учеников Смидиса и Риса (которых, кстати, тогда уже не было в Кембридже: первый преподавал в Оксфорде, второй — в Свонси). Более того, — что уже существеннее — Витгенштейн начал скучать по философии. К тому же, как водится, к концу своего пребывания в Ньюкасле он начал ссориться с Бэзилом Ривом.

16 февраля 1944 года Витгенштейн покинул Ньюкасл и вернулся в Кембридж.

Летом 1942 года Витгенштейн ездил отдыхать к своему другу, ученику и будущему душеприказчику Рашу Рису в городок Свонси, находящийся в Южном Уэльсе. Рис преподавал там философию. Витгенштейн ценил дискуссии с Рисом. На этот раз речь зашла о психоанализе и прежде всего о фрейдовском толковании сновидений. Витгенштейн на протяжении жизни много раз записывал свои сны. Однако почему речь о толковании сновидений зашла теперь, в разгар войны, и продолжалась в другие приезды Витгенштейна в Свонси в 1944 и 1945 годах, остается только гадать. Может быть, действительность настолько не удовлетворяла Витгенштейна, — с одной стороны, война, непрерывные бомбежки, с другой, одиночество и депрессия, — что его потянуло к психоанализу. Но, вглядевшись внимательнее в записи бесед, сделанных Рисом [Wittgenstein 1966], мы сможем убедиться, что, даже рассуждая о сновидениях, Витгенштейн в глубине думает о своих главных философских проблемах, легших в основу будущих «Философских исследований».

Несколько лет назад мне случилось перечитать кое-что из Фрейда — я был поражен. Это человек, которому есть что сказать. Думаю (пишет Р. Рис — В. Р.), это было вскоре после 1919 года. После этого до конца жизни Витгенштейн считал Фрейда одним из тех авторов, на которых стоит тратить время. В период наших дискуссий он говорил о себе как об «ученике Фрейда» и «последователе Фрейда» [Wittgenstein 1966:8].

1919 год — на случайная дата, год окончания «Логико-философского трактата». Именно в этом году в дневнике Витгенштейна зафиксированы записи сновидений, которые приводятся в книге Бартли и которым Витгенштейн придавал большое значение. Ясно, что учеником и последователем Фрейда Витгенштейн мог называть себя только в период после написания «Трактата». До этого они с Фрейдом скорее были антиподами. Витгенштейн осуществлял в своем «Трактате» жесткую «логаэдическую» модель, а Фрейд — мягкую «верлибристскую» (подробнее об этих терминах см. [Руднев 1997], а также раздел 2. 4 настоящей книги).

Что же в подходе Фрейда могло быть близким позднему Витгенштейну? Вероятно, прежде всего, его техника свободных ассоциаций, которая определенным образом соотносилась с поздневитгенштейновской семантикой семейных сходств и тезисом о том, что значение есть употребление. Ведь из чего исходит фрейдовский метод свободных ассоциаций? Из того, что слово или выражение обладает огромным числом коннотаций, которые являются индивидуальными для каждого носителя языка. Предположим, слово «стол» у одного пациента может ассоциироваться со столом, на котором, допустим, лежал гроб его отца, что было для него страшным шоком, а для другого стол (table — предположим, что этот пациент англоговорящий) может ассоциироваться со словом «таблица» (table) и будет болезненно напоминать ему о том, как отец наказал его за то, что он плохо выучил таблицу умножения. Идея Витгенштейна, что множество значений слова является размытым множеством, что значения слова похожи друг на друга, как похожи друг на друга члены одной семьи (и тем самым, нельзя выделить инвариант значения), эта идея чрезвычайно напоминает фрейдовскую. То же самое можно сказать о теории значения как употребления. Так же как определенная семантическая ассоциация в теории Фрейда проявляется в конкретном случае, так и витгенштейновское значение реализуется в конкретном употреблении. Конечно, здесь необязательно имеет место ученичество Витгенштейна по отношению к Фрейду. Скорее, переход Витгенштейна от атомистического к холистическому молярному подходу автоматически актуализировал фрейдовские концепции, высказанные им прежде всего в книгах «Психопатология обыденной жизни» [Фрейд 1990] и «Остроумие и его отношение к бессознательному» [Фрейд 1994].

Фрейдовская теория сновидений. Он хочет сказать — что бы ни случилось во сне, это может быть связано с неким желанием, которое высвечивает анализ. Но это процедура свободных ассоциаций, и она странна, потому что Фрейд никогда не показывает, откуда мы знаем, где остановиться. Где правильное решение? [Витгенштейн 1999:32].