Мишель Монтень - Мишель Монтень. Опыты. Книга первая

Монтень уклоняется от разрешения основного вопроса философии, т. е. вопроса о первичности материи или первичности сознания. Он полагает, что этот вопрос лежит за пределами человеческих возможностей. Однако в отличие от средневековых схоластов, рассматривающих бога как первопричину вселенной, Монтень все время обращается к природе. Он не видит в природе ничего греховного; ему ненавистен средневековый аскетизм. «Опыты» Монтеня проникнуты идеей естественности. Для католического мракобеса Ансельма Кентерберийского все, что естественно, то аморально. Для Монтеня быть ближе к природе, действовать согласно ее законам — это значит поступать нравственно в высшем значении этого слова. Монтень подготовляет, таким образом, почву для антифеодальной теории естественного права.

Продолжатель Монтеня Пьер Бейль, которого основоположники марксизма называли «первым философом в смысле XVIII столетия» [933],бывший принципиальным сторонником «естественности» человеческих поступков как основы для подлинно морального поведения, развил дальше взгляды Монтеня на природу. Идею естественности в борьбе против схоластического учения о греховности природы вслед за Монтенем развивали такие выдающиеся деятели французского просвещения, как Вольтер и Руссо.

Высшим и действительно последовательным учением о примате материи явилось учение французских материалистов XVIII в. С точки зрения Гольбаха, автора «Системы природы», только безумцы или заведомые обманщики могут отрицать объективное существование природы и производный характер сознания. Разоблачая субъективный идеализм Беркли, материалист Дидро писал: «Это был припадок бреда, когда чувствующий инструмент вообразил, что он единственный инструмент в мире и что вся мировая гармония происходит в нем» [934]. Эту замечательную мысль Дидро В. И. Ленин привел в «Материализме и эмпириокритицизме». Для французских материалистов сомнение в объективности природы было столь же неприемлемо, как и превращение природы в «совокупность ощущений». Они брали у Монтеня не его уступки субъективному идеализму, а стихийно-материалистическое убеждение Монтеня в существовании независимых от бога и от мыслящего субъекта объективных вещей. Они солидаризировались с передовой эпикурейской моралью Монтеня, согласно которой человек в своем поведении должен руководствоваться не теологическими бреднями о потустороннем мире, а материальными отношениями, обусловленными самой действительностью. Историческая роль «Опытов» Монтеня заключается в том, что они, несмотря на «скептицизм» автора и вопреки этому скептицизму, реабилитировали природу, предвосхитили знаменитый тезис Спинозы о том, что человек действует в природе не как государство в государстве, а как часть той же природы, подчиненная ее законам. От скептической философии Монтеня через деизм Вольтера и Руссо к материализму и атеизму Гольбаха и Дидро — таков путь развития передовой философской мысли во Франции в период подготовки буржуазной революции внутри феодального общества.

Другим прогрессивным моментом в философии Монтеня явилась проводимая в ней, правда осторожно и непоследовательно, критика теологического учения о боге как творце и руководителе вселенной, как первопричине материального бытия. Монтеню весьма далеко до атеизма, ему далеко даже до воинствующего антиклерикализма Вольтера, но вместе с тем Монтень всячески высмеивает теологов, он распространяет свой скепсис на любое понятие о божестве и фактически приходит к выводу, что идея бога бессодержательна в своей основе. Этим самым Монтень наносит чувствительный удар распространенному среди схоластов «онтологическому» доказательству существования бога, основанному на нелепом утверждении, что сама идея бога будто бы обосновывает его реальное существование. Идея бога, по мнению Монтеня, это ничего не стоящая абстракция.

С не меньшей резкостью высказывается Монтень против еще более распространенной в его время попытки опровергнуть атеизм ссылками на «целесообразность» в природе. В главе XXXII книги I «Опытов», специально названной «О том, что судить о божественных предначертаниях следует с величайшей осмотрительностью», Монтень в осторожной форме проводит мысль о бессмысленности и нелепости укрепить христианскую религию ссылками на целесообразность происходящих событий.

Центральное место в «Опытах» Монтеня занимает критика теологического учения о бессмертии души. Ведь именно вокруг отношения к этой проблеме развертывались основные бои между атеистами и теологами. Без ада и рая немыслима никакая теология, а тем более теология господствующей католической церкви. Если не существует идеи наказания человека за грехи на том свете, если не существует идеи о награждении праведников, то в таком случае отпадает необходимость самой церкви, рушатся все главнейшие догматы христианства. Это прекрасно понимал еще «отец церкви» Августин. На этом стоял главный вождь средневековой схоластики Фома Аквинский. Одна из задач «Опытов» Монтеня — доказать, что душа человека умирает вместе с его телом, что никакого «того света» не существует и что поэтому смерть означает для каждого человека переход в небытие. Здесь целиком уже в духе материализма и материалистической психологии Монтень доказывает, что человек мыслит и ощущает, пока тело его не разрушено; с разрушением же тела, т. е. с наступлением смерти, человек не может уже ни ощущать, ни мыслить, а это означает, что не может быть и речи о бессмертии души, не может быть и речи о каком-то сверхземном или «послеземном» существовании. «Какая бессмыслица огорчаться из-за перехода туда, где мы избавимся от каких бы то ни было огорчений» [935], — совсем как атеист заявляет Монтень и здесь же доказывает, что таков закон природы, от которого никто и никогда не в состоянии уклониться. «Тому, кто сказал Сократу: „30 тиранов осудили тебя на смерть“, последний ответил: „А их осудила на смерть природа“» [936].

На критике идеалистического учения о бессмертии души Монтень основывает свою антихристианскую, эпикурейскую мораль: так как человек живет только один раз, то он вправе добиваться счастливой земной жизни. Мораль Монтеня — это в зародыше мораль разумного эгоизма, получившая столь большое распространение среди французских материалистов XVIII века, причем пассивно-созерцательный характер, свойственный французскому буржуазному материализму, в «Опытах» Монтеня достигает геркулесовых столпов. Монтень, исходя из «разумного эгоизма», делает воинствующе-индивидуалистический вывод: человек должен заботиться прежде всего о своем личном благе.

Как известно, Энгельс писал про деятелей эпохи Возрождения типа Леонардо да Винчи: «Они почти все живут всеми интересами своего времени, принимают участие в практической борьбе, становятся на сторону той или другой партии и борются кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим. Отсюда та полнота и сила характера, которая делает из них цельных людей. Кабинетные ученые являлись тогда исключениями» [937].