Коллектив авторов - Опыт словаря нового мышления

Как известно, группировка бюрократов, по числу которых на душу населения мы заняли первое место в мире, привела наше общество к кризисному состоянию, и по инициативе нового руководящего ядра КПСС в стране началась революционная перестройка. Особенность революционной ситуации на сей раз состоит в том, что как “верхи”, так и “низы” уже не могут жить по-старому, но далеко не все как “наверху”, так и “внизу” могут и хотят жить по-новому. В первую очередь это относится, конечно, к бюрократии: именно она в результате теряла бы свои властные привилегии.

Право, смешно было слушать, когда столоначальников из различных ведомств и учреждений на первых порах перестройки прельщали перспективой освобождения от мелочных забот о подведомственных объектах. Рисуя драматическую картину в сущности бесплодных попыток аппарата управления предопределить и формализовать каждое телодвижение общественно-производственных организмов, публицисты восклицали: “Всю эту работу управленцы совершают, посрамляя трудолюбием самого Сизифа”. Следовало предложение “отобрать у Сизифа камень”, чтобы занять делом. Не тут-то было! Он - не тот мифологический, а наш бюрократический - Сизиф с “камнем” до сих пор не желает расставаться. Как говорится в пословице, “своя ноша не тянет”.

Перед перестройкой стоит сложнейшая задача: сохранить и укрепить аппарат управления, способный к эффективной работе, и одновременно преодолеть бюрократию, то есть групповую монополию управляющих на функции управления и средства власти. Специальную резолюцию “О борьбе с бюрократизмом” приняла XIX конференция КПСС. Путь только один - решительная демократизация всех сторон общественной жизни.

Но это уже отдельная тема.

Сергей Серебряный

«Тоталитарный» (от позднелатинского totalitas - “целостность”, “целое” - через итальянское totalita и производное от него прилагательное totalitario - “относящийся к целому”, “охватывающий все в целом”) - слово, возникшее в XX в. и применяемое для характеристики таких политических (государственных) систем, которые стремятся - ради тех или иных целей - к полному (тотальному) контролю над всей жизнью общества в целом и над жизнью каждого человека в отдельности.

Слово totalitario впервые было употреблено итальянскими критиками Муссолини в начале 20-х гг., когда в Италии начала складываться однопартийная фашистская система. Но Муссолини сам подхватил это слово и провозгласил своей целью создание “тоталитарного государства” (“stato totalitario”). Позже в Германии нацистские правоведы также использовали выражение “тоталитарное государство” в положительном смысле. Но за пределами идеологий итальянского фашизма и немецкого национал-социализма слова “тоталитарный” и “тоталитаризм” имеют в основном смысл негативный, осудительный. Популярности этих слов в 20-30-е гг. во многом способствовали итальянские и немецкие антифашисты. Во время второй мировой войны эти слова были взяты на вооружение антифашистской союзнической пропагандой.

Вместе с тем “тоталитарный” и “тоталитаризм” становились терминами науки политологии. Уже в 20-е гг. выявились определенные черты сходства между политическими системами, складывавшимися в Италии и СССР, а в 30-е гг. - черты сходства между идеологией и практикой сталинизма и нацизма. Когда во второй половине 40-х гг. началась “холодная война”, “тоталитаризм” снова стал словом-лозунгом, словом-оружием - на этот раз в идеологической борьбе между Западом и СССР. В послевоенные годы в Западной Европе и США продолжалась и научная разработка понятия “тоталитаризм”, хотя и наука не могла не испытать на себе влияния “холодной войны”. Научные исследования по “тоталитаризму” представляли собой, как правило, сопоставительный анализ политических систем Германии эпохи нацизма, СССР эпохи сталинизма и в меньшей степени - фашистской Италии; позже к этому списку стали присоединять Китай эпохи Мао, а иногда и некоторые другие “тоталитарные режимы”.

Таким образом, слова “тоталитарный” и “тоталитаризм” несут на себе печать некоторой двойственности: они употреблялись и употребляются как в эмоционально-оценочном и даже пропагандистском плане, так и в плане собственно научном. Поэтому некоторые политологи считают, что с окончанием “холодной войны” и по мере развития политологии как науки термин “тоталитаризм” может выйти из научного употребления: во-первых, потому что он имеет слишком сильный пропагандистский “привкус”, а во-вторых (и это более существенно), потому что политические системы, объединяемые термином “тоталитаризм”, при всем их несомненном сходстве все же настолько различны между собой, что приклеивание к ним одного “ярлыка” с научной точки зрения неоправданно. Но какова бы ни была будущая судьба самого термина “тоталитаризм”, исследования “тоталитарных режимов”, проведенные западноевропейскими и американскими учеными, представляют немалую ценность - особенно для нас, поскольку в нашей стране до недавнего времени практически не было ни политологии вообще, ни изучения нашей собственной политической системы в частности.

Среди политологов нет единомыслия по вопросу о том, какие именно черты следует считать определяющими и сущностными для “тоталитарных режимов”. Однако если попытаться обобщить и суммировать наиболее убедительные суждения, то получится примерно следующий набор признаков “тоталитаризма”.

Прежде всего, для “тоталитарных режимов” характерны особого рода идеологии,т. е. комплексы идей, обосновывающие (легитимирующие) право этих режимов на существование. Сами эти идеологии “тоталитарны”, т. к. претендуют на охват всех, без исключения, сфер общественной и частной жизни, а также на то, что они являются полным воплощением истины и поэтому общеобязательны. Официально считается, что подавляющее большинство населения единодушно привержено данной идеологии (насколько это соответствует действительности - другой вопрос). “Тоталитарные идеологии” отрицают прошлое и настоящее во имя великого и светлого будущего. Они постулируют необходимость и осуществимость тотального переустройства общества, отмену всех - или большинства - прежних ценностей и замену их ценностями новыми. Они объявляют своей целью создание “нового общества” и “нового человека”, причем интересы и тем более свобода личности подчиняются интересам общества (государства). Искомое общественное устройство провозглашается “высшей формой демократии”, причем демократия понимается не столько как осуществление волинарода, сколько как осуществление благанарода, даже если приходится идти противего воли, т. к. сам народ может не знать, в чем заключается его благо. Поскольку “тоталитарная идеология” считает себя воплощением и истины, и блага, то всякое иное мнение, всякое инакомыслие рассматривается как зло (умышленное или неумышленное), подлежащее подавлению и устранению. “Тоталитарная идеология” становится (по крайней мере для некоторых ее приверженцев) некоей квазирелигией, объектом веры, неподсудным для критики и рационального анализа. Иными словами, такая идеология утверждает за собой монополию на истину и правоту.