Витторио Страда - Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

Соотношение военных сил в решающем столкновении в январе 1919 года характеризовалось превосходством Freikorps над революционными рабочими, которые были плохо организованы. 4 января правительство сместило независимого социалиста Эмиля Эйхгорна с должности префекта берлинской полиции. На другой день полумиллионная рабочая демонстрация завершилась захватом здания, в котором находилась редакция газеты «Vorwärts», центрального органа СДПГ, и некоторых других важных зданий. Вечером того же 5 января был создан Революционный комитет, состоявший из «революционных делегатов» (revolutionären Obleute) [1169]независимых и спартаковцев, который объявил об отставке правительства Фридриха Эберта, однако ничего не сделал для его устранения. В свою очередь правительство назначило министра внутренних дел Густава Носке командующим всеми военными силами в зоне Берлина. Носке собрал под Берлином всех Freikorps которые, войдя в Берлин, в несколько дней разогнали революционных рабочих и учинили террор, жертвами которого стали Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Январское поражение революционных рабочих изменило расстановку сил, стоявших у власти. После Берлина Носке направлял отряды добровольцев то в одну, то в другую землю, где Советы отказывались подчиниться центральному правительству. В течение месяца власть правительства была восстановлена сначала в Северной Германии, потом в Рурском бассейне, в центральных зонах, часто ценой кровавых вооруженных столкновений. Между январем и февралем Республики Советов были провозглашены в четырех местах: Бремен сопротивлялся 25 дней, но и в других местах Советы не уступили без жестокой борьбы.

Однако революционное брожение продолжалось и после названных поражений. Вслед за венгерскими событиями лозунг захвата власти Советами вмиг охватил Баварию, и 5 апреля в Мюнхене была провозглашена Республика Советов. Это было результатом соглашения между независимыми, анархистами и некоторыми социал-демократами. КПГ отказалась присоединиться, но приняла участие в защите революционной власти, и, когда 13 апреля после подавления контрреволюционного путча власть перешла в руки Комитета действия, коммунисты стали в нем главной силой, хотя и составляли меньшинство. Комитет действия удерживал власть в течение 20 дней, а затем превосходящие вооруженные силы контрреволюции потопили Баварскую республику Советов в крови. На этом революционный подъем закончился.

Ноябрьская революция началась с выступления матросов, солдат и рабочих против продолжения войны и против монархии; и единственным важным результатом революции стало создание республики, причем республики без республиканцев, поскольку неизменными остались старый государственный аппарат и производственные отношения, в том числе и отношения земельной собственности. Таким образом, при ближайшем рассмотрении немецкая революция не решила даже задач буржуазно-демократической революции. С другой стороны, главной движущей силой революции были рабочие, конечной целью которых, естественно, не было учреждение буржуазной республики. Хотя пролетариат в подавляющем большинстве следовал за СДПГ, он мечтал о социалистической республике и, безусловно, поддерживал идею о том, что республика должна опираться на обобществленную промышленность. Однако, хотя делегаты I Национального съезда Советов и проголосовали за социализацию и избрали «Центральный совет Германской социалистической республики», на деле они оставили власть в руках правительства Эберта и одобрили созыв избирательных комитетов по выборам в Национальное собрание.

Ноябрьская революция, для которой в значительной степени характерно стихийное начало, произошла в специфической обстановке политического кризиса, разразившегося в момент, когда стало ясно, что война проиграна. Революционному чувству рабочих масс, выступавших за прекращение кровавой бойни и против монархии, противостояли чрезвычайно сильные контрреволюционные настроения чиновников, офицеров, унтер-офицеров, аристократов, крупных и мелких предпринимателей, боявшихся утратить благоденствие «золотых дней Империи». Это была массовая реакция – антирабочая, антидемократическая, антисемитская. Тот факт, что Ноябрьская революция разразилась вслед за военным поражением, наложил отпечаток на восприятие ее большинством: если 1789 или 1848 годы означали для французов «революцию», то для немцев 9 ноября означало «крушение» (Zusammenbruch).

Немецкая революция не достигла своих целей именно потому, что она разразилась перед самым концом войны: лозунг о мире не мог стать лозунгом революционеров, как в России; зато он стал лозунгом правительства Эберта. Хотя рабочие в большинстве были за социализм, лишь очень немногие из них готовы были завоевать его с оружием в руках. Кроме того, не было целого ряда факторов, которые в ноябре 1917 года помогли большевикам: в Германии не существовало крестьянского движения, которое стремилось бы завладеть землями крупных собственников, в гораздо меньшей степени была разложена армия. Эти неблагоприятные условия не уравновешивались позитивными факторами – экономическим развитием страны и высоким уровнем организации рабочей массы. Для победы социалистической революции с самого начала отсутствовало необходимое объективное условие: собственное представление рабочего класса о необходимых в тот момент формах перехода к социализму. Преодоление же иллюзорных концепций протекало параллельно изменению соотношений классовых сил, то есть параллельно ухудшению объективной ситуации [1170]. Само международное положение Германии в этом плане не было благоприятным.

В то время большевики, спартаковцы и независимые левые социал-демократы, а также руководители СДПГ и многие другие политические деятели Германии и стран Антанты считали, что пролетарская революция может победить только в результате вооруженной борьбы. Смотревшие на вещи более реалистически некоторые социалисты из правого крыла НСДПГ и австрийской партии считали, что в Центральной Европе созрели условия лишь для демократических преобразований. В последнее двадцатилетие эта проблема была предметом обсуждения историков, большинство которых склоняется к мысли, что в Германии сразу после войны не было условий для победы социалистической революции [1171].

Со своей стороны мы считаем, что нельзя исключать возможной альтернативы, ибо революционные социалисты могли в ходе событий выступить и более удачно. В самом деле, история Германии раньше не знала ничего подобного периоду от восстания матросов в Киле 3 ноября 1918 года до поражения Красной армии Рура в апреле 1920 года, и не было никаких причин для создания коммунистической партии обязательно на такой узкой основе, как это произошло в действительности. Следует также учесть, что среди главных событий борьбы в январе 1919 года определяющим оказался случайным момент, а именно: личное решение Либкнехта и Георга Ледебура провозгласить отставку правительства Эберта. Это решение приняли Либкнехт и Вильгельм Пик, которые в революционном комитете представляли спартаковцев, хотя само решение шло вразрез с мнением большинства КПГ. Коммунистическая партия, более многочисленная по составу, способная избежать январского поражения, сильная руководством не только Пауля Леви, но и Люксембург и Либкнехта (если бы они оба не были убиты), сумела бы стать более значительной силой, чем стала КПГ после 15 января. События того же 1919 года и ликвидация капповского путча в следующем году могли бы принять совершенно иной оборот. Так или иначе, ретроспективный взгляд на события тех лет позволяет полагать, что возможности пролетарской революции в Германии были не такими, каких боялись руководители СДПГ и на которые надеялись революционные социалисты. Иными словами, нельзя было исключать возможность победы революции, которая стала бы не копией, а вариантом русского Октября.