Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Американские делегаты на Версальской конференции не понимали природы данного мероприятия. Оно представлялось им своего рода теолого-юридическим трибуналом, решавшим моральные вопросы. Этой коллективной галлюцинацией, которую европейские делегаты не пытались развеять, объясняется странная моралистическая терминология Версальского диктата. Его лексикон был американским, условия — английскими. Американцам представлялось, что они пишут эпилог Истории, завершающую главу последней из всех войн. Англичане же готовили себе исходные рубежи для следующей войны.

Чистым итогом Версальской конференции был полный крах Европы. Мелкие государства сохранили свой взаимный политический суверенитет, что подтверждало переход власти к регионам, находящимся вне Европы. Основания для Второй мировой войны были заложены по той же схеме, что и для Первой. Чтобы существовало больше поводов для ее развязывания, было создано множество микроскопических «государств». Господствовало мелкомасштабное мышление, и был реанимирован одряхлевший национализм, приведший Запад к колоссальному поражению. В европейские политические документы внедрилась глупая идеология Вильсона и его окружения. К политике были примешаны вопросы «вины» наряду с «международной моралью», «нерушимостью договоров» и другими подобными благоглупостями.

Над всем этим пейзажем возвышался великий факт: вся Европа, в том числе Англия, войну проиграла.

Новый миропорядок возглавили четыре державы: Россия, Америка, Япония и Англия. Сильнейшей державой, если бы только она это осознала, была бы Америка, но, как видим, она уступила львиную долю своей власти. Однако исторический факт, который проявился во всей силе — полное американское доминирование в англо-американском альянсе — не подлежал сомнению и служил политическим назиданием для всей Европы.

Результатом европейского фиаско была мощная негативная реакция всего населения Америки. Душа ее народа отвратилась от европейской авантюры, и ни один трезвый политик не осмеливался защищать американское участие в Лиге Наций или каком-либо ее придатке. Банкиры выиграли войну и утратили интерес к вильсоновским личным амбициям по поводу мирового господства.

Однако непосредственная реакция американцев не означала отказа от империализма. От него невозможно отказаться, поскольку его источник — инстинкт народной души. Эту войну ненавидели как раз потому, что она шла вразрез с империализмом.

Американский империалистический марш не остановился. Морские пехотинцы и моряки двигались вдоль Карибских и Тихоокеанских берегов, обстреливали и высаживали войска, продолжая начатое в XIX веке. Атакам подвергались китайские порты, но уже не японские, поскольку Первая мировая война сделала из Японии великую державу, несмотря на то, что ее военные усилия были нулевыми .

В 20-е гг. была атакована и надолго оккупирована Никарагуа. В 1927-м, когда войска в Никарагуа еще, по сути, не выполнили свою задачу, Америка в союзе с Японией напала на Китай. Поводом для войны послужило китайское сопротивление японскому и американскому торговому империализму. Артиллерийский обстрел американского нефтеперерабатывающего завода в Нанкине повлек жесткие ответные действия.

Увлеченная империалистическими баталиями Америка спонсировала Парижский пакт. Этот известный договор был заключен якобы ради того, чтобы покончить с войной. Сам тот факт, что многочисленные европейские правительства подписали этот образчик совершеннейшей ерунды, был тяжелым симптомом болезни западной цивилизации. Наряду с политическим поражением всей Европы в Первой мировой войне идея XIX века одержала поверхностную победу над идеей XX века. Результатом стал послевоенный хаос в Западной Европе: полная дезорганизация, отсутствие публичного признания новых экономических, социальных, духовных и политических проблем, связанных с поступательным развитием цивилизации и результатами военного фиаско.

Американский торговый империализм все это время занимался Южной и Центральной Америкой. Были организованы революции в Панаме, Перу, Чили, Парагвае и Сальвадоре, все — в 1931 г. Еще одна революция, в Чили, произошла годом позже. В 1931 г. частные американские круги оказали сильное влияние на ситуацию в Испании и помогли создать условия, которые привели к гражданской войне 1936–1939 гг. Еще одной страной, испытавшей на себе американский империализм, была формально независимая Куба.

Как после, так и до Первой мировой войны американский империализм развивался по одной и той же двойственной схеме: с одной стороны, постоянный захват власти на расширяющихся горизонтах и, с другой — абсолютная неспособность организовывать, планировать и с умом распоряжаться своими завоеваниями. Примером такой путаницы была идеология «непризнания», согласно которой Америка «не признавала» (что бы под этим ни подразумевалось) территориальных приобретений других держав, обеспеченных «силой оружия». При этом вся Американская империя, включая ее первоначальную территориальную базу, была приобретена с помощью военной силы. Сюда относятся также покупки, которые Америке удавалось совершать только благодаря военному перевесу в своей части Земного шара. Дальнейший свет на этот вопрос проливает американская революция 1933 г.

В Американской войне за независимость 1775–1783 гг. принимали участие два типа людей, которые воспринимали ее по-разному. Лидеры творческого склада: Гамильтон, Вашингтон, Франклин, Ратледж видели в ней межнациональную войну между американской нацией в стадии формирования и Англией. Американская нация была для них новой идеей, и всевозможные идеологические лозунги и идеалы, служившие пропагандистским материалом, не отражали сущности этой новой национальной идеи, но были ее временной оберткой. Для менее глубоких людей, таких как Сэмюэл Адамс, Томас Пейн и Томас Джефферсон, эта война была классовой , а идея независимости выглядела только средством реализации идеалов равенства, почерпнутых из рационалистической литературы. Воплощение идей равенства всегда принимало форму зависти, ненависти и социального разрушения как в Америке, так и в Европе. Таким образом, классовые бойцы относились к этой войне как к борьбе за равенство, а не за американскую национальную независимость. Они ненавидели монархию, лидерство, дисциплину, качество, аристократию, все неординарное и творческое.

Национальная идея, свойственная творческим умам во главе с Гамильтоном, состояла в здоровом и естественном, органическом упорядочивании населения сверху донизу во главе с монархом и аристократией, с рождения воспитанной в духе служения национальной идее. Они еще на этом раннем этапе вынашивали идею планомерного американского империализма в отношении континентальных районов и Карибского бассейна.