Жозеф Местр - Санкт-Петербургские вечера

Граф. Но ведь от нас, друг мой, совершенно не зависит, заглядывать в нее или нет. Бездна рядом, перед нами, и чтобы ее не замечать, нужно быть слепым, — а это много хуже, чем испытывать страх. Следует, скорее, еще раз повторить, что не может быть философии без умения пренебречь известными возражениями, — иначе даже основания математики окажутся поколебленными. Признаюсь: когда случится мне задуматься о некоторых тайнах интеллектуального мира, голова у меня слегка идет кругом. Однако возможность устоять на ногах существует и здесь, и сама природа, если ставить ей разумные вопросы, наведет нас на путь истины. Вы, без сомнения, не однажды размышляли о сочетании различных движений. Допустим, вы бежите с востока на запад, между тем Земля вращается с запада на восток. Чего вы, собственно, добиваетесь, делая это? Вы, как я понимаю, хотите преодолеть с помощью собственных ног расстояние в одну версту за восемь минут, двигаясь с востока на запад. И вот вы это сделали, вы достигли своей цели, вы утомлены, обливаетесь потом — одним словом, испытываете все симптомы усталости. Но чего желала высшая сила, тот перводвигатель, который увлекал вас за собою? Он хотел, чтобы вместо продвижения с востока на запад вы неслись с огромной скоростью в противоположном направлении, — это и произошло. В итоге он, как и вы, сделал то, что хотел. Вообразим, что вы играете в волан на плывущем корабле. Разве в том движении, которое увлекает за собою и вас, и волан, есть что-либо стесняющее ваши действия? Вы запускаете волан с носа корабля в направлении кормы со скоростью, равной скорости судна (подобное предположение может в точности соответствовать истине), — получается, что игроки делают все, что они хотят, но и перводвигатель также сделал то, что хотел. Один из игроков полагал, что запускает волан, но он лишь задерживал его движение; другой двигался навстречу волану вместо того, чтобы (как он думал) поджидать его на месте со своей ракеткой. Вы, может быть, возразите, что, коль скоро вы не сделали всего того, что — по-вашему мнению — делали, то, значит, вы и не сделали всего, чего хотели? Но тогда вы упустите из виду, что подобный довод можно применить и по отношению к высшему двигателю: можно сказать, что он желал увлечь своим движением волан — однако тот в конечном счете остался неподвижным. Получается, что данный аргумент имеет силу и против Бога, ведь он с одинаковой убедительностью доказывает как то, что человек способен ограничить божественное могущество, так и утверждение противоположное, а отсюда следует, что он недействителен в обоих случаях и две эти силы могут действовать совместно, нисколько одна другую не стесняя.

Великую пользу для наших размышлений можно извлечь из анализа сочетания различных сил, которые одновременно приводят в движение одно тело, — какими бы ни были количество и направление действия этих сил. Результат их действия таков, что в конце произведенного ими сообща движения тело будет находиться именно в той точке, которой достигло бы оно и в том случае, если бы все эти силы действовали на него поочередно. Единственное различие между двумя видами движения — духовным и физическим — заключается в том, что сила, приводящая в движение тела, им самим не принадлежит, — тогда как в духах различные воли (представляющие собой субстанциальную деятельность) способны соединяться, сочетаться, пересекаться или сталкиваться благодаря собственной своей силе, ибо сами они суть не что иное, как деятельные силы. Может даже получиться так, что сотворенная воля сведет на нет — не самое усилие, конечно, — но результат божественного действия, ибо сам Господь сказал нам: то, чего хочет Бог, не происходит, ибо этого не хочет человек}

Как в духовном, так и в материальном бытии существуют силы живые и силы мертвые — иначе и не может быть.

Таким образом, возможности человека огромны, и величайшее для человека несчастье — ничего о них не ведать. Однако высший, истинный род его духовной деятельности заключается в молитве, посредством которой человек вступает в соприкосновение с Богом и через это становится сопричастным действию всемогущей силы, ибо сам его определяет. Хотите ли знать, каково это могущество и, если можно так выразиться, измерить его? Помыслите о том, что может совершить человеческая 109 109 Иерусалим, Иерусалим, сколько раз хотел я собрать чад твоих и т. д., и ты не захотел (Лк. 13, 24). воля в области зла: она способна, как вы только что видели, даже оказывать Богу сопротивление, — так чего бы не сумела достичь эта воля, если бы действовала заодно с Богом? Где пределы ее могущества? — по природе своей воля не может их иметь. Нас поражает энергия человеческой воли в кругу бытия социального, и мы нередко говорим: человек может все, что захочет, — однако в том, что касается духовного бытия, где следствия не столь ощутимы, неведение на этот счет стало всеобщим, и даже в сфере материальной делаем мы далеко не все необходимые наблюдения. Вы, например, способны вырвать с корнем один из этих шиповников, но никогда не сумеете свалить дуб, — почему, скажите на милость? На свете полно пустоголовых людей, которые не замедлят ответить: «Потому что ваши мускулы недостаточно для этого сильны», — с величайшим простодушием принимая предел, установленный для силы, за самое силу. Сила человека необходимо ограничена физическим устройством его органов, дабы лишь до известного предела мог он нарушать установленный порядок: ведь вы прекрасно понимаете, что творилось бы в нашем мире, будь человек в состоянии собственной рукой опрокинуть дом или с корнем вырвать лес. Совершенно верно, что та самая мудрость, которая создала человека способным к совершенствованию, наделила его механическими устройствами, то есть искусственными средствами, увеличивающими его естественные возможности. Но этот дар отмечен поразительной печатью бесконечной прозорливости, ибо, пожелав, чтобы всякое увеличение силы было соразмерно не безграничным влечениям человека, почти всегда необузданным и безрассудным, но лишь его разумным желаниям, каковые определяются его истинными нуждами, эта мудрость хотела, чтобы всякой силе и способности человека сопутствовало по необходимости некое препятствие, которое возникало бы вместе с данной силой и возрастало с нею, — так чтобы сила эта уничтожала необходимым образом себя самое уже одним стремлением к собственному росту. Невозможно, например, увеличить силу действия рычага, не увеличив соответственно и затруднений, делающих в конце концов его применение бессмысленным. 12Можно добавить, что и в тех действиях, которые не относятся к механике в собственном смысле слова, человек не способен увеличить свои природные силы так, чтобы для трудов его не потребовалось при этом соответственно больше времени, пространства и материалов. Все это приводит человека в замешательство, создает непреодолимые препятствия и к тому же не позволяет действовать в тайне от других, что следует отметить особо. Так, например, любой человек может взорвать дом, подведя под него подкоп, однако необходимые для этого приготовления таковы, что представитель власти всегда успеет прийти и спросить, чем он тут занимается. Оптические инструменты — еще один поразительный пример действия того же закона, ибо невозможно усовершенствовать одно из качеств, совокупность которых составляет совершенство подобных инструментов, не ухудшив при этом другие. Сходные замечания можно сделать и по поводу огнестрельного оружия. Одним словом, для закона, приостановка действия которого уничтожила бы человеческое общество, никаких исключений не существует. Таким образом, всюду — ив природном бытии, и в области человеческого искусства — высшей силой поставлены пределы. Вы не сможете согнуть куст, о котором я только что говорил, если надавите на него тростником, — и вовсе не потому, что сил недостанет у вас, но оттого, что их не хватит у тростника; этот слишком слабый инструмент относится к шиповнику так же, как ваша рука — к дубу. По природе своей воля человека способна двигать горы, однако мускулы, нервы и кости, данные ей для совершения материальных действий, уступят перед силой дуба, как тростник — перед шиповником. Вообразите, что отменен закон, согласно которому человеческая воля может материальным образом непосредственно воздействовать только на то тело, которое приводится ею в движение (закон не абсолютный, но обусловленный состоянием нашего неведения и порчи), — и она вырвет с корнем дерево так же легко, как поднимает руку. С какой бы точки зрения ни рассматривали мы человеческую волю, очевидно, что возможности ее огромны. Но поскольку в мире духовном (образом и неким отражением коего является мир материальный) молитва представляет собой особое механическое устройство, вверенное человеку, то мы ни в коем случае не должны от него отказываться, — это все равно, что пожелать пользоваться собственной рукой вместо ворота или пожарного насоса.