Жозеф Местр - Санкт-Петербургские вечера

Кавалер. Вы меня не совсем правильно поняли: из наших бесед я исключил лишь те наказания, которые угрожают порочному в ином мире; но что касается временных наказаний, предназначенных или предопределенных, то это другое дело...

Граф. Как вам будет угодно. Бесспорно, эти будущие временные кары являются для всякого, кто в них верит, прямым и решительным ответом на любые возражения, основанные на страданиях воображаемого праведника; так же бесспорно и то, что догмат этот столь очевиден, что он, так сказать, завладевает здравым смыслом не дожидаясь содействия откровения. 1Впрочем, я не уверен, не заблуждаетесь ли вы, полагая, что в тех краях, где вам довелось израсходовать — без пользы, но не без заслуги — столько усердия и доблести, вы в самом деле слышали, как учителя веры отрицали разом и ад, и чистилище. Вполне возможно, что отрицание слова приняли вы за отрицание самой вещи. Ибо сколь велика сила слов! И тот самый пастор, которого слово чистилище приводит в ярость, великодушно пожалует нам место искупления, промежуточное состояние или даже стадии и Бог знает что еще, — даже не догадываясь, насколько он смешон. Вы не возражаете, г-н сенатор? Тогда я продолжаю. Именно чистилище послужило одной из важнейших причин свары XVI века.

Поначалу бунтовщики ни в чем не желали умалять и ограничивать ад — простой и свободный от примесей. Однако, превратившись в философов, они стали отрицать вечность мук, оставляя при этом ад временный — единственно лишь как хороший полицейский участок — а также из страха одним духом отправить на небеса Нерона и Мессалину (3)рядом со св. Людовиком и св. Терезой. (4)Но ведь временный ад и есть не что иное, как чистилище, и вот, рассорившись с нами в свое время из-за того, что никакого чистилища они и знать не хотели, они снова с нами бранятся — по той причине, что теперь признают одно лишь чистилище и ничего больше! 2В этом-то и заключается нелепость, как вы только что заметили. Но довольно об этом.

Я спешу обратиться к мыслям, которые более всего достойны всецело занимать разум человеческий, — пусть даже на деле толпа и не слишком о них заботится.

Праведник, страдающий добровольно, доставляет удовлетворение не только себе самому, но — посредством заместимости — также и грешнику.

Это одна из глубочайших истин духовного бытия, но чтобы исследовать ее основательно, потребуется больше времени, чем остается у меня сегодня. Так что серьезный разговор на эту тему мы отложим на завтра. А пока позвольте мне посвятить последние минуты нашего вечера развитию некоторых частных мыслей об этом же предмете, только что пришедших мне на ум.

Утверждают, что свет разума не способен объяснить процветание злых и страдание праведных в нашем мире. Это, без сомнения, означает, что в устройстве известного нам мира заключена некая несправедливость, несовместимая с божественным правосудием, — иначе данное возражение не имеет никакого смысла. Поскольку подобный аргумент может исходить из уст как атеиста, так и теиста, то я, во избежание всякой путаницы, сделаю сначала первое предположение. Итак, посмотрим, что все это может означать с точки зрения атеистов — по убеждению или по ремеслу.

Я, право, не знаю, понимал ли себя несчастный этот Юм, когда при всем своем даровании он столь преступно и притом столь бессмысленно изрек: «Невозможно найти оправдание нравственному облику Божества». 267 267 Действительно, он говорит буквально следующее: «Естественному разуму невозможно оправдать характер Божества» (Humes Essays on liberty and necessity, vers. fin.). (5) A затем он добавляет с холодной и отвратительной дерзостью: «Доказать, что Бог не является творцом греха, оказывалось до сих пор не под силу любой философии* (ibid., t. III, sect. VIII. См. Beatty On Truth, part II, chap. II). (e) Оправдать характер существа, которого не существует!

Еще раз спрашиваю: что сие означает? По-моему, все сводится к следующему умозаключению: Бог есть существо несправедливое, следовательно, Его нет. Забавно! Уж лучше вольтеровский Спиноза, который объявляет Господу: «Между нами говоря, я думаю, что вы не существуете». 268 268 См. известное сочинение «Системы*. Неверующему нужно сделать шаг назад и прежде сказать: Существование зла — аргумент против существования Бога, ведь если бы Бог существовал, то не было бы зла, представляющего собой несправедливость. Чудесно! получается, эти господа знают, что Бог, Которого нет, есть существо по природе своей справедливое! Им известны атрибуты этого химерического существа, и они при случае в состоянии

нам поведать, что же представлял бы из себя Бог, если бы таковой вдруг обнаружился, — честное слово, более рассудительного сумасбродства нельзя и придумать! И если бы по столь прискорбному поводу позволительно было смеяться, то кто бы не расхохотался, услышав, как люди — имеющие, точно так же, как и мы, голову на плечах — приводят аргументы против Бога, опираясь при этом на идею Бога, которую сам же Бог в них и вложил! Они не замечают, что уже одна эта идея доказывает существование Бога, ибо невозможно иметь идею того, что не существует! 3В самом деле, способен ли человек вообразить и способна ли живопись представить его взору что-либо иное, кроме действительно существующего? Неисчерпаемая фантазия Рафаэля сумела заполнить знаменитую галерею самыми удивительными сочетаниями, — так! — но ведь каждая их часть существует в природе. То же и в мире духовном: человек может постичь лишь то, что есть, и потому даже атеист, вознамерившись отрицать существование Бога, вынужден сперва это существование признать.

Впрочем, господа, все это лишь некое вступление к моей любимой идее, о которой я и хотел вам рассказать. Предположим, я соглашаюсь с безумным допущением гипотетического Бога\ более того, я соглашаюсь, что законы вселенной могут быть по отношению к нам несправедливы и жестоки и не иметь при этом разумного Творца (что, однако, являет собой предел всякой нелепости); пусть так — но что же из всего этого можно вывести против существования Бога? — Решительно ничего. Разум свидетельствует о себе другому разуму лишь с помощью числа. Все прочие соображения могут относиться только к известным качествам или свойствам разумного существа, что не имеет ничего общего с исходным вопросом о существовании как таковом.

Число, господа, число\ или, другими словами, порядок и симметрия, ибо порядок есть лишь упорядоченное число, а симметрия — порядок осознанный и сопоставленный с другим порядком.

Прошу вас, скажите: когда Нерон в давние времена освещал свои сады факелами, в каждом из которых заживо сгорал человек, то разве ряд этих ужасных огней не доказывал зрителю существование упорядочивающего разума столь же неопровержимо, как и невинная иллюминация, устроенная вчера в честь именин Е. В. императрицы-матери? 1 (7)И если бы месяц июль каждый год приводил за собой чуму, то этот очаровательный цикл был бы столь же регулярен, как и сбор урожая. Так что сначала давайте разберемся, существует ли во вселенной число, а познание того, хорошо или худо приходится человеку в нашем мире, и почему так, есть уже другой вопрос и к первому не имеет он никакого отношения.