Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Скептицизм как особый способ, стиль ренессансного мышления окончательно разрушил средневековую веру в авторитеты. И в то же время этот скептический настрой мыслителей Возрождения не исключал веры.

Итак, ренессансное мышление есть мышление возможного. Для него нет ничего возможного. Модус возможного — его онтологическая основа. Оно способно развить совершенно немыслимые, несовместимые друг с другом новые взгляды. Эта пестрота, мозаичность делали его живым и душевным. Его положения не непререкаемы, все утверждения являются лишь предположениями, все они имеют право на существование, даже если они исключают друг друга. Все эти многообразные мнения, гипотезы сосуществуют бок о бок, легко уживаются друг с другом, причудливым образом сочетаются друг с другом, в силу чего содержащиеся в каждом из них доли истины делают знание не достоверным, а вероятностным.

Поссибилистический (всевозможный) и вероятностный характер ренессансного знания стал возможным благодаря тому, что ренессансный ум смог преодолеть характерный для средневекового мышления разрыв между божественным и земным, сакральным и мирским. Прежде недоступный, таинственный мир высших начал становится столь доступным и близким человеку, что стирается всякая грань между небесным и земным мирами. Они проникают, пронизывают друг друга, сбрасывая с себя тем самым причудливое покрывало Майи. Мир в целом становится вполне житейским и будничным, в равной мере доступным и цельным для человека.

Подобного рода метаморфоза, «размывание», стирание границ между земным и небесным привели к преодолению средневекового разделения веры и разума. Противоположные, несовместимые прежде начала в ренессансном мышлении были приведены к единству, они причудливым образом слились, образовав некое всеобъемлющее единство. Эта сращенность разума и веры и составляла тот общий гносеологический фон, на котором ренессансный человек постигал мир. Безусловно, по сравнению со Средневековьем вера отошла на задний план, но не было и абсолютизации разума, что характерно для новоевропейского мышления.

Таким образом, Возрождение сделало равноправным как авторитет разума, так и авторитет веры, т. е. каждый из них выражал истину не абсолютно, а частично. А это значит, что ренессансное мышление было открытым для всего и допускало в себе всё, что угодно. И что более всего важно, никакое мнение, учение не может претендовать на абсолютную истйну.

Относительное ослабление позиций веры дало возможность привлечь внимание мыслителей к самым разнообразным знаниям: науке, искусству, поэзии, риторике, магии, алхимии, астрологии, мифологии и т. п. Одним словом, ренессансная мысль стала «всеядной»: ничто не могло скрыться от ее взора.

Такая разнонаправленность, «разбросанность» ренессансного мышления предопределила многообразие его жанровых форм. В противовес) догматическому, комментаторскому средневековому жанру, Возрождение противопоставило жанры литературно-риторические, торжественные речи, построенные по правилам ораторского искусства, дружеские послания, философские поэмы, трактаты, эпистолярный жанр, диалоги.

Последние заслуживают особого внимания, так как они являются ха- , рактерным жанром философской и научной мысли Возрождения. (Вспомним хотя бы знаменитые диалоги Бруно и Галилея). И это не случайно. Ибо, как справедливо заметил исследователь новоевропейского мышления В. В. Лазарев, «в эклектическом нагромождении… в столкновении различных трактовок… отражается и продолжается собственная внутренняя " полемика ренессансного мыслителя. Мы пытаемся отыскать… в диалоге персонаж, представляющий авторскую точку зрения, а она совершенно неотделима от полемизирующих с нею точек зрения других участников диалога. Диалогичность и есть авторская точка зрения» 7.

Диалогичность ренессансного мышления не позволяет мыслителю выстраивать свои воззрения в строгую рациональную систему, пронизанную каким-либо одним определяющим принципом, оно следует сразу нескольким, не ограничивает себя никакими жесткими рамками. А потому такими же подвижными, текучими, расплывчатыми, неопределенными оказываются и применяемые им категории, понятия, которые допускают противоположные, исключающие друг друга определения. Хорошим примером может служить Единое Дж. Бруно и Бог Н. Кузанскош, определяемые как «абсолютный максимум» и «абсолютный минимум» и их совпадение.

По сути, ренессансное мышление не знает ни одного абсолютного, самодостаточного, самостоятельного принципа и положения, кроме принципа «всё во всем», или «всё возможно». Такого рода синтез, сводящий воедино противоположности и примиряющий их, представляет собой своеобразный гносеологический анархизм, который может быть принят в качестве отправной точки ренессансного скептицизма и альтернативизма. Правда, в полной мере такой синтез мог быть осуществлен не в дискурсивной, логической форме (т. е. не в философии и науке), а в форме художественного мышления (т. е. в живописи, поэзии и других видах искусства). Только этим можно объяснить, почему, во-первых, наиболее адекватной формой существования истинной философии в эпоху Возрождения могло быть только искусство и, во-вторых, ученые того времени прибегали к поэтическим, художественным образам и сравнениям для выражения всеединства природного мира.

Как уже отмечалось, Возрождение возникает как своеобразный вызов Средневековью, бунт против него. В этом своем стремлении противопоставить себя ушедшей культуре и формировалось ренессансное сознание, которое, по сути, было «полемическим самосознанием» (Э. Гарэн). С самого начала своей истории ренессансный человек ясно ощутил, осознал рождение новой эпохи, а потому все его усилия были направлены на разрыв «со старым миром с целью утвердить иные формы воспитания и общения» [454] Гарэн Э. Проблемы итальянского Возрождения. Избранные работы. М.: Прогресс, 1986. С. 34. . Стремление выявить новизну собственного времени образует основной пафос Возрождения. Выдвигаемая в противовес консервативным средневековым ценностям ценность новизны доходит до культа оригинальности. Ренессансный человек стремился быть оригинальным во всем, за что бы он ни брался. Стремление всех превзойти , отличие от остальных — сознательно культивируемая черта личности Возрождения. Характерны в этом отношении биографии флорентийского гуманиста, художника и архитектора Леона Батиста Альберти (1404-1472) и гениального ренессансного скульптора, писателя и художника Бенвенуто Челлини (1500-1571). И тот, и другой стремились быть первыми во всем, превзойти всех [455] Подробнее об этом см.: Буркхардт Якоб . Культура Италии в эпоху Возрождения. М.: ИНТРАДА, 1996. С. 128-131,289-290. .