Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Подводя общий итог, можно сказать, что главный и единственный рецепт исцеления от «смертельной болезни» Кьеркегор усматривает в способности и умении стать «подобным Христу», то есть в готовности принять Христа, несмотря на «возмущение интеллекта». Такова, по сути, высшая стадия человеческого бытия —религиозное отчаяние. Только оно способно вырвать человеческий дух из абсурда и бессмысленного существования и вывести его на путь веры как единственный путь, ведущий к истинной духовности и нравственности, к осознанию истины и подлинного бытия. Человек жив будет только верой, и всё, что не от веры, — есть грех. В вере мы обретаем Бога, отрекаясь от разума. Бог берет на себя наши грехи и уничтожает ужасы жизни [1688] См.: Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия. (Глас вопиющего в пустыне). М: Прогресс-Гнозис, 1992. С. 215. . Таков основной пафос экзистенциальной философии Кьеркегора.

Для своего — девятнадцатого — века Кьеркегор остался незамеченным. Его сочинения и назидательные речи не оказали никакого влияния на современников. И всё же дух экзистенциального философствования витал тогда в Европе помимо Кьеркегора. В этом столетии экзистенциальную тематику развивали философы Л. Фейербах, А. Шопенгауэр, философы жизни В. Дильтей, Ф. Ницше, А. Бергсон. Экзистенциальными мотивами было пронизано творчество ряда великих русских писателей: Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого.

Возрождение же собственно кьеркегорианства началось в первой четверти XX столетия, чему способствовала, видимо, Первая мировая война. В послевоенный период датский мыслитель был вытащен из небытия, заново «открыт» западноевропейскими философами, для многих из них он стал подлинным философским кумиром. Возрождению мотивов и духа кьерке- горовской мысли способствовали экзистенциально настроенные философы, стоявшие у истоков западного экзистенциализма XX века.

Существующие между экзистенциалистами разногласия связаны как раз с анализом экзистенциальной ситуации. И это вполне закономерно: если принять их основополагающую установку, что философствование — это акт экзистенции, которая в своей основе неповторима, индивидуальна, то, бесспорно, что не существует точек соприкосновения между мироощущениями индивидов. И всё же фундаментальным основоположением любого экзистенциализма является интенция понимать экзистенцию как поиск бытия, в который непосредственно вовлечен отдельно взятый человек. Каковы пути ее реализации?

История экзистенциалистского философствования [1689] В дальнейшем при реконструкции западного типа экзистенциального философствования я ограничиваюсь рассмотрением только этих двух экзистенциалистских проектов, отвле- каясь полностью от так называемого французского варианта экзистенциализма Ж. -П. Сартра, А. Камю, Г. Марселя и позитивного экзистенциализма Н. Аббаньяно. знает два основополагающих проекта реализации экзистенцией самой себя: 1) экзистенция как невозможность не быть Ничто (проект М. Хайдеггера); 2) экзистенция как невозможность быть Бытием (проект К. Ясперса), складывающимся из: во-первых, из бытия индивида, во-вторых, из бытия мира. В первом проекте анализ экзистенции ориентирован на рассмотрение начальной фазы бытия — бытия индивида, замыкающегося в самом себе и ищущего в своей внутренней обособленности смысл существования. Такое экзистенциальное философствование можно было бы назвать трансцендентальным экзистенциализмом. Второй проект предметом своего экзистенциального анализа делает конечную фазу бытия — Бытие Бога как высшей ценности, с которой должна соотносить себя экзистенция. Трансцендентный характер Такой экзистенции позволяет говорить об особом экзистенциальном способе философствования — трансцендентном экзистенциализме.

Безусловно, что обозначенные здесь две основные экзистенциальные позиции вытекают из природы самой экзистенции, дальнейшие реконструкция и анализ которой должны, как мне представляется, дать в большей или меньшей степени адекватное представление об экзистенциалистской манере философствования. Последняя, как известно, была одной из наиболее влиятельных философских традиций на протяжении всего минувшего XX столетия.

В философском плане точкой отсчета истории западного экзистенциального мышления XX века можно условно считать 1927 год — год выхода в свет фундаментального классического философского труда Мартина Хайдеггера (1889-1976) «Бытие и время» [1690] Здесь я отвлекаюсь от отечественной философской экзистенциалистской традиции, у истоков которой стояли Н. А. Бердяев, Л. Шестов, и ряда западных экзистенциалистски, настроенных писателей: Фр. Кафка, Г. Гессе и др. . Отправной точкой экзистенциальных размышлений [1691] Сразу замечу, что отнесение Хайдеггера к так называемому экзистенциализму условно. И хотя он был философом одной идеи — идеи бытия, и в этом смысле его можно назвать философом бытия, все же сам способ ее осмысления был столь многогранным, что его мысль не укладывается в прокрустово ложе парадигмы экзистенциализма. Более того, не следует забывать, что сам Хайдеггер принципиально возражал против причисления его к фило- софам-экзистенциалистам, ибо главный тезис экзистенциализма в его сартровской формулировке: экзистенция предшествует сущности (здесь «экзистенция» и «сущность» употребляются в смысле метафизики, что прямо противоречит хайдеггеровской мысли) не имеет ничего общего с основополагающим тезисом «Бытия и времени»: человек есть в той мере , в какой он экзистирует. (На это расхождение с сартровским экзистенциализмом Хайдеггер недвусмысленно указал в своем знаменитом «Письме о гуманизме »: «…экзистенциализм развертывает Хайдеггера выступает основной трансцендентальный I вопрос кантовской критической философии: как возможна метафизика , т. е. проблема обоснования метафизики, содержательную основу которой образует по существу вопрос: «что такое человек». Кантовскому обосно- и ванию метафизики Хайдеггер посвятил небольшую по своему объему работу — изданную вскоре после «Бытия и времени» — «Кант и проблема \ метафизики» (1929), которую он сам рассматривал как дополнение ко второй части его главного философского труда.