Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Стало быть, Богоотношение человека постигается только там, где совершается прыжок в подлинное бытие. Лишь вступая в сферу безусловного (трансцендентного), человек ощущает направляющее руководство Бога. Но как это возможно, если самого Бога в качестве однозначно определенного, живого не существует? Почему вообще возможна встреча Бога с человеком?

По словам Ясперса, эта встреча возможна потому, что «трансцендентный Бог имеет личностный аспект. Он — личность, к которой обращается человек. Существует стремление к Богу, стремление услышать Бога. Из этого возникает страстное желание человека искать личного Бога» [1748] Там же. С. 438. , о чем собственно свидетельствует библейская религия как религия молитвы. Молитва в своей чистой форме есть восхваление и благодарение Бога. Она завершается доверием Богу: Да будет воля Твоя.

Библейская религия и Библия рассматриваются Ясперсом в качестве основы экзистенциального философствования, ибо они дают человеку постоянную ориентацию и служат источником незаменимого содержания. «Библия, — по его словам, — хранилище тысячелетних пограничных опытов человечества. Они озарили дух человека, и он уверовал в Бога, а вместе с тем и в самого себя» [1749] Там же. С. 469. .

Завершая реконструкцию экзистенциального философствования Ясперса, еще раз подчеркну основополагающие его установки. Исходной является мысль, что хотя человек есть ничто в закоулке бесконечного мироздания (эта мысль сходна с известным определением Паскаля человека как «ничтожной былинки в бесконечном космосе, но былинки мыслящей»), всё же в своем конкретном бытии человек касается всего того, что есть над бытием мира и до него. И это бытие человека может быть ухвачено только в основной (духовной) ситуации, в которой находит себя человек, в частности, в пограничной ситуации.

Другой фундаментальной мыслью Ясперса является утверждение, что человек не может быть понят как «развившийся» из животных, его нельзя I выводить из чего-то другого, ибо он — непосредственная основа всех вещей. Понимание этого означает свободу человека, которая в любой другой тотальной зависимости его бытия утрачивается и лишь в этой тотальной - зависимости полностью обретает себя. А это значит, что все виды зависимости в мире не затрагивают самого существа человека, стало быть, всякое знание о человеке есть мнимое знание. Ни одно исследование человека не может постичь его в целом, ибо, по словам Ясперса, «человек всегда [больше того, что он о себе знает» [1750] Ясперс К. Философская вера… С. 448. .

Третья основополагающая установка состоит в том, что постигая себя, человек находит в себе то, что он не находит нигде в мире, — нечто непознаваемое, нечто ускользающее от научного разума: свободу ; которая ведет через мир и нас самих к трансценденции. В сфере трансценденции чело- u век обретает опыт не посредством знания, а посредством действования, а потому то, что есть человек, есть не только содержание знания, но и веры. Человек как свобода и есть сущность философской веры, высветляющей конечность человека. Стало быть, свобода человеческого бытия составляет ядро всех его возможностей при руководстве им трансценденцией. Только в присутствии трансценденции и будучи открыт для бытия в целом человек действительно знает себя как человека. Он оказывается единственным существом в мире, Которому в его наличном бытии открывается бытие.

Четвертая основополагающая мысль экзистенциального философствования Ясперса заключена в утверждении, что человеческое бытие безоговорочно сопряжено с готовностью к коммуникации, связанной нерасторжимо с философской верой: «только верующие могут осуществить коммуникацию» [1751] Там же. С. 508. . Такая готовность к коммуникации есть не следствие знания, а решение вступить на путь человеческого бытия, решение, исходящее из всеобъемлющей воли сущности философской веры и тотальной воли разума. Именно разум как тотальная воля к коммуникации требует безграничной коммуникации. Разум и есть собственно безграничная воля к коммуникации. Эта идея единства веры и разума, веры и знания, в которой соединились никак несовместимые по духу и стилю философствования два великих мыслителя — Кьеркегор и Кант, позволила Ясперсу утвердить в философии особую, вполне рациональную познавательную форму — верознание , что сближает его в какой-то мере с эзотерической — как восточной, так и русской — традицией философствования.

Основные мотивы ницшеанства и экзистенциального способа философствования продолжают развивать представители психоаналитической традиции, основателем которой является один из крупнейших мыслителей XX столетия — австрийский врач, психиатр, психолог и философ Зигмунд Фрейд (1856-1939). Он, подобно Ницше, низвергает кумиры, осуществляет переоценку ценностей, которые разделяла пуританская Европа, и ставит диагноз «болезни» XIX века. Подобно «философу-динамиту», он — великий разрушитель прошлого, которое погрязло в ложных ценностях и подверглось порчи, поразившей души его современников. Подобно «философу неприятных истин», он попытался заглянуть в тайники человеческой души, «душную атмосферу человеческой психики», ее психопатологию, что, безусловно, было воспринято его современниками как богохульство и ересь, как дерзкий вызов, брошенный идущей к закату пуританской эпохе, которая пыталась «выжечь извечный инстинкт сладострастия раскаленным железом» [1752] Цвейг Cm. Зигмунд Фрейд // Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия. М: Прогресс, 1992. С. 4. . Девятнадцатое столетие в Европе — это время борьбы с инакомыслием, «когда предпринимались судорожные попытки с помощью морализаторства искусственно продлить жизнь анемичным идеалам бюргерской добропорядочности» [1753] Юнг К. Г. Зигмунд Фрейд как культурно-историческое явление // Юнг К. Г. Феномен духа в искусстве и науке. М.: Ренессанс, 1992. С. 55-56. . Ради их сохранения, спасения морализаторских христианских добродетелей девятнадцатый век жертвовал истиной, прежде всего истинной природой человека, с ее пороками и недостатками. Вскрыть эту «животную» («сладострастную») природу человека — таково было предназначение Фрейда, таков его научный демонический подвиг, которым он фактически «нарушил покой мира» и «вызвал смертный ужас в кругу коллег». Своим глубоким пониманием темных уголков человеческой души, которое по своему значению сопоставимо, видимо, с воздействием работы Ницше «К генеалогии морали », Фрейд стал одним из великих критиков культуры XIX века.