Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Суть эстетического : поскольку человеку не дано понять божественный промысел, установленный Богом порядок, то ему всё кажется беспорядочным и неустроенным. На самом же деле во всем сущем заключен установленный Богом порядок, направляющий его к благу. И потому нет ни- 5 чего такого, что происходило бы по причине зла. Бог удалил всякое зло из пределов сотворенного им мира. Стало быть, то, что кажется человеку добром и злом, на самом деле каждое по-своему служит благу и красоте н мирового целого. Сетуя на Бога за якобы существующее в мире зло, человек ошибочно переносит на мир в целом свое ограниченное и предвзятое восприятие, превратность происходящего существует лишь в воображении человека. Если бы человек мог увидеть замысел Провидения, то бы понял, что зла нигде нет.

Логика этического варианта такова: дурные люди от незнания блага предаются пороку, который не остается безнаказанным, так как быть по- ‘ рочным — это уже наказание. Для порочных людей само наказание есть благо. Для них сама их безнаказанность, по словам Боэция, «представляет собой зло большее, чем они заслужили» [418] Боэций. Утешение Философией. С. 261. . А потому оставлять порочных людей ненаказанными непозволительно и не справедливо. Именно из несправедливости и проистекает зло, она делает людей несчастными.

Грязь порока смывается наказанием. Поскольку порочность, по мнению Боэция, есть прежде всего «болезнь духа», то нравственный порок разъедает изнутри душу. Блаженство же есть состояние души. И добрые, и злые стремятся к блаженству, но достигают его только добрые, поскольку делать добро — значит приобщаться к добру (благу), а приобщение к благу и есть блаженство. Поэтому порочные люди никогда не бывают счастливы. Уже этим обеспечивается справедливость провидения, которое, по словам Боэция, «есть сам божественный разум, стоящий во главе всех вещей и располагающий все вещи» [419] Там же. С. 265. .

Фома Аквинский (1225-1274) — величайший мыслитель в истории мировой философии, классик средневековой философской мысли. Католическая церковь возвела Фому в лик святых и его философская система признана единственно истинной философией.

Главным философским авторитетом для Фомы был Аристотель* поскольку аристотелизм как таковой представлял для него философскую истину, вследствие чего он философия Аристотеля может быть использована в качестве мощного инструмента для создания общехристианского мировоззрения. Однако это следование авторитету Аристотеля в решении многих фундаментальных проблем философии никоим образом не исключает и другие философские источники, из которых и на основе которых сформировалось его миросозерцание. К ним можно отнести важнейшие пара- дигмальные идеи Августина, неоплатоников, исламских (арабоязычных) философов Аверроиса, Авиценны, иудейских мыслителей, в частности Май- монида. И всё же несмотря на такой широкий круг источников, из которых Фома Аквинский черпал свои идеи, для своих современников он был оригинальным мыслителем, новатором хотя бы потому, что по-новому смотрел на некоторые вещи и пользовался оригинальными способами доказательств.

Главный вопрос, который занимал ум Фомы как философа и теолога, это, безусловно, соотношение философии и теологи, решение которого он дал в своей знаменитой ныне теории «двух истин» (двойственной истины), признаваемой до сих пор в католическом вероучении. Предлагая свою версию решения проблемы взаимоотношений веры и разума, Аквинский пытался найти наиболее приемлемый для того времени вариант, который учитывал бы и возросшую в эпоху классического Средневековья роль научного знания, и в то же время отвечал интересам христианского вероучения. Иными словами, Фома фактически стремился избежать крайностей: с одной стороны, преодолеть позицию иррационализма в этом вопросе, характерного, например, для Тертуллиана, Бернара Клервосского и Петра Дамиани, мистицизм которых исключал даже малейшие элементы рационального (научного) толкования мира, с другой — не оказаться в ситуации Петра Абеляра, чрезмерно рационализировавшего теологию, которая находилась в полной зависимости от философии.

Согласно Фоме, существует два типа наук: одни исходят из положений, очевидных в свете естественного разума, другие же исходят из положений, «установленных в свете высшей науки, преподанной самим Богом» [420] Аквинский Ф. Сумма теологии. Ч. 1. Киев: Ника-Центр; М.: Элькор, 2002. С. 6. . Стало быть, «помимо знаний, предоставляемых философской наукой, основанной на человеческом разуме, существовало знание, основанное на откровении, исходящем от Бога» [421] Там же. С. 4. . То есть существование наряду с философией теологии, основанной на священном учении, обусловлено различием в их способах познания. По методу достижения истин наука и религия принципиально расходятся: наука и философия выводят свои истины из опыта и разума, религия же черпает свои истины из Священного писания. Однако с точки зрения предметов науки (философии) и теологии, сфер их применения различие между ними если и существует, то лишь частичное. С одной стороны, существует целый ряд открытых на основе опыта и разума истин, которые никак не связаны с теологией. С другой — в теологии имеется целый ряд фундаментальных положений, догматов, которые нуждаются в рациональном (философском) обосновании. К ним можно отнести догмат о существовании Бога, доказательства которого можно найти уже у Аристотеля, идея бессмертия человеческой души. Именно эти доказательства и образуют общее теоретическое содержание философии и теологии.

Однако большинство христианских догматов не поддается рациональному обоснованию, в частности, догмат о святой троице, первородном грехе, воскресении тела из мертвых и т. д. Невозможность их доказательства свидетельствует об их сверхразумной (сверхрациональной) природе, т. е. они постигаются только Божественным умом, а человеческому уму недоступны, для человека они могут быть лишь предметом веры. Всякая попытка их доказательства приводит к ереси. В истории христианства можно найти немало примеров такого рода ересей, например, арианство, связанное с догматом о святой троице, пелагианство — с догматом о первородном грехе и т. п.

Все вопросы, касающиеся взаимоотношения философии и теологии, как раз проистекают из первого рода догматов, т. е. догматов, которые нуждаются в рациональном обосновании. Пока наука и философия в своих доказательствах не расходятся с утверждениями теологии, то проблем никаких нет. Трудности возникают лишь в случае несоответствия утверждений разума догматам веры. В принципе такого рода нестыковки исключаются самой природой и сущностью веры. Но если они порой и случаются, то, согласно Фоме, виноват в этом человеческий разум, которому свойственно заблуждаться: он просто делает неправильные выводы из утверждений веры, устанавливающей, по словам Аквината, «свои основоположения в свете божественного знания, не подверженного заблуждениям» [422] Аквинский Ф. Сумма теологии. Ч. 1. Киев: Ника-Центр; М.: Элькор, 2002. С. 9. . Таким образом, заключает «ангельский доктор» (титул, присвоенный Фоме после смерти) «если положения веры и оспариваются, то не потому, что истины сомнительны, а потому, что разум слаб» [423] Там же. С. 10. . И если теология как священная наука принимает некоторые положения философских наук, то не потому, что она зависит от них, но лишь затем, чтобы сделать священное учение доступным для разумения. Ибо свои начала она получает непосредственно от Бога через откровение. Иными словами, теология черпает свои положения из знания божественного, которое, как высшая мудрость, предопределяет и все наши познания. «Потому-то, — подчеркивает Аквинский, — она и не зависит от прочих наук, как от высших, но использует их, как низшие, как [госпожа] прибегает к услугам служанок» [424] Там же. . Эту зависимость филосрф- ских наук от священного учения Фома усугубляет еще и тем, что сама способность к научному познанию исходит не из естественного разума, а ниспосылается через откровение. «Потому-то, — продолжает свою мысль Аквинский, — и основоположения других наук нуждаются не столько в доказательствах, сколько в [согласном] установлении. Всё же изысканное в других науках, что входит в противоречие хотя бы с одной истиной этой [священной] науки, должно быть признано ложным» [425] Там же. С. 11. .