Алексей Криволап - Рунет

Интересное решение данной проблемы мы можем найти в культурах, которые все более становятся «медийными» культурами, в которых происходят изменения в социально-политической сфере с появлением электронных массмедиа 240 240 Умберто Эко, Пять эссе на темы этики (Санкт Петербург: Симпозиум, 1998). . Теперь не нужна Агора, для этого есть телевидение и интернет. Социально-политическая жизнь с улиц и площадей ушла в массмедиа. И восприятие реальности все больше начинает зависеть от массмедиа, происходит визуализация культуры. О значительных событиях и явлениях мы имеем возможность узнать только из массмедиа. Судить и оценивать их мы также можем только исходя из того, что мы получили из массмедиа. «Популярная культура и массмедиа создают новое пространство, в котором стало возможным ассоциировать себя с прошлым. На методологическом уровне они уместны в исследованиях идентификации социальных, культурных и политических непредвиденных обстоятельств в этом визуальном проекте истории» 241 241 Baer, «Consuming history and memory through mass media products», 495. . Это во многом приводит к тому, что реальными и не нуждающимися в легитимации становятся репрезентации массмедиа, тогда как сам факт существования чего-либо в реальности нуждается в подтверждении…

Концептуализация интернет-пространства началась практически с момента осознания интернета как иной технологии коммуникации. Визуальное представление о виртуальном пространстве во многом сформировано различными фильмами о хакерах и противостоянию системе тотального контроля — матрицей, во всех смыслах.

Традиционные браузеры для серфинга в интернете открывают для нас только двухмерное пространство. Тогда как постепенно начинают появляться и трехмерные и не только браузеры, но и новые, лишенные физической коннотации пространства. Это могут быть игры и социальные сети, наподобие «Второй жизни» (http://secondlife.com/). Они хоть и провозглашаются как вторая жизнь, но деньги там можно тратить те же самые, что и первой жизни, т. е. самые настоящие.

Но вернемся к теме данной главы. Отправной точкой в рассуждении о развитии интернета в Беларуси, Украине и Молдове была субкатегория «влияние». В каком-то смысле информационное пространство также можно понимать как пространство борьбы за ресурсы влияния или за возможность оказывать влияние.

Начинать говорить об интернет-пространстве представляется необходимым с текста Джона Барлоу «Декларация независимости киберпространства», 242 242 John Perry Barlow, «A Declaration of the Independence of Cyberspace», 8 февраль 1996 г., https://projects.eff.org/~barlow/Declaration-Final.html. которая провозглашает независимость и «не неподконтрольность». Основной идеей этого документа можно считать провозглашение иного понимания принципов независимости. Никто не может отрицать зависимость и возможность контроля как на техническом уровне, так и на уровне доступа к информации. Независимость здесь проявляется в том, что более невозможно контролировать воспроизводство и распространение информации. Иными словами, тиража в типографии, который можно было бы арестовать, чтобы издание не попало в руки к читателям, больше нет. В результате все, что попало в сеть, стремительно множится и распространяется. Удалить эту информацию практически невозможно. Она остается в интернете навсегда, просто не каждый найдет где. В остальном, пространство не является абсолютно независимым. Вся история создания WikiLeaks может служить подтверждением этому. Есть и проект «Конституции социальных сетей» 243 243 Lori B Andrews, I Know Who You Are and I Saw What You Did: Social Networks and the Death of Privacy (New York: Free Press, 2012), 189—91. . Но это скорее разновидность академического юмора: «We the people of Facebook Nation…»

Когда мы говорим о пространстве, даже виртуальном, мы прибегаем к визуализации. К использованию каких-то образов, которые позволяют легче вообразить себе то, что мы не можем увидеть. В качестве иллюстрации этой тенденции стоит отметить наличие карт интернета. Не в смысле традиционных каталогов, а визуальных карт. Тут важно, что не отдавая себе отчет, мы включаем себя в какое-то большее и более глобальное интернет-пространство. Также к таким экспериментам по визуализации можно отнести и конструирование медиаландшафта.

Первоначально понятие ландшафта возникло и функционировало в географическом дискурсе. Сегодня ландшафт становится все более употребляемым термином применительно к социальным феноменам. Даже на неакадемическом уровне система массмедиа «схватывается» через медиаландшафт, когда всевозможные описания и классификации массмедиа осуществляются в рамках концепции ландшафта, медиаландшафта. Отметим, что синонимом медиаландшафта в нашем понимании может выступить «медиашафт» 244 244 Appadurai, Modernity at large, 33. , предложенный А. Аппадураем, о котором уже упоминялось выше.

Представление о пространстве, отведенном в обществе для медиа, как о ландшафте, отсылают нас к необходимости интерпретации культурного пространства и одновременном отсутствии объективно существующего медиаландшафта. Относится к концепции медиаландшафта можно как к воображаемому образу, результату конструирования реальности в процессе репрезентации: «Если ландшафт — это своего рода образ пространства, географические образы ландшафта — оригинальные образы второго порядка, то воображаемые географии продуцируют образы третьего порядка, конечно, в наибольшей степени абстрагированные от реальности наблюдаемых объектов, однако остающиеся составляющими палимпсеста множественных реальностей каждого конкретного географического объекта» 245 245 И. И. Митин, «Комплексные характеристики Пограничья и Воображаемое в гуманитарной географии», в После империи: исследования восточноевропейского Пограничья (Вильнюс: ЕГУ, 2005), 150. .

Медиаландшафт в чем-то утопическая модель — это то, что невозможно потрогать руками или попробовать на зуб. Это ключевое отличие от географического ландшафта, где социально-культурно детерминированная оптика взгляда выхватывает из поверхности горы, пики, хребты, ущелья и пр. Пространство медиаландшафта трудно локализуется в географическом пространстве. Во всяком случае, оно не совпадает с географическими или административными границами. Это виртуальное многомерное пространство, в котором происходит коммуникация и которое является объектом для изучения кибер-географии или интенет-географии. При этом «кибер-география является более старым термином, образованным по аналогии с термином киберпространство» 246 246 Emmanouil Tranos, The Geography of the Internet: Cities, Regions and Internet Infrastructure in Europe (Edward Elgar Publishing, 2013), 17. .

При рассмотрении медиаландшафта как основы для репрезентации отметим, что нам потребуется: 1) знаковая система, позволяющая кодировать/декодировать сообщения, 2) физическое пространство, где эта система может существовать и 3) технические средства (если мы говорим о технически опосредованной коммуникации) для распространения и поддержания функционирования упомянутой знаковой системы на всей интересующей территории.