Игорь Кальной - Философия истории

Но он видит и проблемы описанного механизма — кризис капитализма. По мере своего развития капитализм нуждается в новых рынках, так как старые не только насыщаются товарами, но общества, в которых они функционируют, становятся более развитыми, т. е. с более высокими требованиями не только к товару, но и к социальным условиям жизни. Если раньше можно было сокращать издержки производства за счет загрязнения экологии или низкой заработной платы, то со временем от этого приходится отказываться. Политические изменения, переход к демократии и как следствие рост политической активности и отстаивание социальных интересов приводит к росту издержек производства и уменьшению возможности аккумуляции капитала. Это в свою очередь стимулирует поиск новых более дешевых рынков труда и ресурсов. Так мир глобализируется усилиями капитализма.

Но то, что произошло в развитых странах начинает повторяться на международном уровне. И. Валлерстайн объясняет, почему в истории современной мировой системы была возможна мировая гегемония, но не мировая империя. Корни этого все в том же асимптотическом приближении к максимизации концентрации капитала, которая одновременно приближает к кризису саму систему, так как содержит в себе свое отрицание. Мировая гегемония неизбывное — стремление сильных государств обеспечить своим максимальную аккумуляцию капитала. Поэтому сильные государства нуждаются в государствах периферии. Эту мысль И. Валлерстайн иллюстрирует на примере эволюции, становлении и развитии суверенных государств-наций, колоний и межгосударственной системы.

Но все повторяется уже на новом уровне. Страны, менее развитые, добиваются все больше политических гарантий и начинают защищать свои рынки, чтобы поднять уровень жизни своих граждан. Капитализм не может далее концентрировать капитал. Ему нет путей для экспансии. Система вся становится мировой капиталистической экономикой. В этом видит И. Валлерстайн ее кризис. Сейчас трудно сказать, как будет развиваться система в будущем, но то, что это будет другая система, отличная от ныне функционирующей уже очевидно. Она будет меняться по мере выравнивания издержек производства между рынками и странами.

Трудно не согласиться с И. Валлерстайном, когда он пишет: «Мы должны постараться в первую очередь понять, что происходит. Далее мы должны сделать наш выбор относительно направления, в котором мы хотели, чтобы мир развивался. И мы должны окончательно определиться, как мы должны действовать, чтобы мы шли в выбранном направлении. Мы можем думать об этих трех задачах как интеллектуальном, моральном и политическом заданиях. Они различны, но тесно взаимосвязаны. Никто из нас не может игнорировать ни одну из этих задач. Если мы думаем, что можем, то это значит, что мы сделали неявный выбор. Задачи перед нами исключительно сложные. Но они предлагают нам индивидуально или коллективно возможность созидать или, по крайней мере, внести вклад, который дополнит наши коллективные усилия» (I. Wallerstein: World-Systems Analysis. An Introduction, 2004, р. 90).

Концепция мир-системного анализа оказалась эвристичной. Вот как описывает это Джери Бентли: «Миро-системные исследования глубоко повлияли на пути понимания историками, антропологами и учеными других дисциплин динамики современной мировой истории». Среди историков, например, Fernand Braudel, L.S. Stavrianos, Thomas J. МcCormick, John Obert Vall — все вдохновлены — с немногими различиями — миро-системными исследованиями. Бродель в работе «Время мира» (третий том его трилогии «Цивилизация и Капитализм») исследует появление и развитие мировой экономики в Новое время. В «Глобальном разрыве: третий мир приходит в возраст» Ставрианос представляет историю третьего мира с миро-системной точки зрения. Маккормик интерпретировал историю американской внешней политики в свете миро-системного изучения в работе «Американский полуцентр: политика Соединенных Штатов в холодной войне». В статье, озаглавленной «Ислам как особая миросистема», Волл наводит на мысль, что между 1000 и 1800 г. н. э. исламский мир стал культурным сообществом, основанным на проповеди Ислама. Тем временем, в «Европе и людях без истории», антрополог Эрик Волф анализировал влияние Западного присутствия во всех частях современного мира, показывающее, что достижение капиталистических методов экономической эксплуатации и организации вызвало радикальные изменения в политическом, социальном, и экономическом положении Азии, Африки, и Америки. Не говоря уже о влиянии на понимание историками современного мира, мировой системный анализ навел на мысль о новых перспективах во взглядах на новую историю. В работе «До европейской гегемонии: мировая система, 1250–1350 гг. н. э.», Janet L. Abu-Lughod убедительно расширила основную предпосылку мир-системного анализа применив его к далекому прошлому к миру периода империи Моголов.

В ряде статей и совместно написанной книге, озаглавленной «Мировая система: пять сотен лет или пять тысяч?» Andre Gunder Frank и Barry K. Gills постулируют, что мировая система существовала в далеком прошлом, с 3000 г. до н. э. Но кроме этой эвристичности мир-системный анализ показал мировую систему как комплекс взаимосвязанных структур, требующих для своего изучения значительно более продвинутые теории чем модернизационные. Он не только сделал единицей анализа ту или иную социальную, экономическую или политическую структуру, но обеспечил возможность изучения региональной составляющей в контексте мир-системных изменений. В этом аспекте интересны, например, работы Walter Rodney «Как Европа способствовала развитию Африки» и Alvin Y.So и Stephen W., K. Chiu представили работу «Восточная Азия и мировая экономика».

Однако не стоит думать, что концепция мир-системного анализа не имеет слабых сторон.

Во-первых, она действительно нарративна настолько, что скорее стремится к философии истории, хотя основная изначальная ее претензия все же быть научной теорией.

Во-вторых, она как бы фиксирует настоящее состояние структуры. Она не прогностична. Неясно, что будет дальше с этой структурой, как она будет трасформироваться и в каком направлении.

В-третьих, некоторые последователи такого подхода распространяют его на период даже докапиталистический. Насколько обосновано такое ретроспективное применение теории, разработанной на основе эмпирических данных более поздней эпохи?

В-четвертых, хотя предложенная единица анализа дает хорошие результаты в конкретном исследовании, но наряду с ней может быть введена иная единица анализа более близкая к традициям исторической науки — мировое событие. Это такое событие, которое влияет на выбор в точке бифуркации социальной системы. Очевидно, к таким событиям можно отнести, например, 11 сентября 2001 г. — атака на Америку, или любое другое событие, влияющее на изменение котировок на мировых финансовых рынках. Даже виртуальное событие как спекулятивная игра на финансовых рынках событие мирового уровня четко определяемо и измеряемо.