Витторио Страда - Марксизм сегодня. Выпуск первый

Достаточно проанализировать какой-нибудь один трудовой процесс для того, чтобы заметить, что он содержит в себе две реалии, тесно переплетенные между собой: материальную часть (само человеческое тело, орудия, им используемые) и идеальную часть (правила изготовления и использования этих орудий, представления о природе, над которой эта работа совершается и т.д.). Эти представления необходимы для правильного применения и осуществления рабочего процесса. Таким образом, мы обнаруживаем в каждой материальной деятельности человека сложную совокупность идеальных реалий, присутствие которых необходимо, чтобы данная деятельность имела место. Продолжать перечень этих реалий, имеющихся в различных материальных процессах, различных в зависимости от существующей в этот период культуры и самой эпохи, – задача достаточно трудная. Этим занимались некоторые крупные историки, такие, как Нидхем, изучавший Китай, или антропологи, такие, как Конклин, специалисты в области изучения различных народов, называющие себя «этноучеными».

Эта идеальная часть трудового процесса составляет в определенной степени его каркас, организующую схему его действий. Эти представления существуют не только в теории, они выражены в языке и используются в нем из поколения в поколение в ходе познания. Естественно, это познание не сводится лишь к передаче знаний посредством слов, но проходит и через физическое познание. Во всяком случае, логическим выводом из всего этого является то, что теория и язык действуют частично, как элементы производительных сил. Отметим еще раз, что различие между базисом и надстройкой не есть существенное различие между материальным и не материальным, это – различие функций. Конечно, в трудовом процессе мы найдем и другие представления, «объясняющие», почему та или иная обязанность должна доставаться женщинам, а не мужчинам, детям, рабам, аристократам и т.д. В общем, перед нами находятся представления, узаконивающие место индивидов и их групп в различных трудовых процессах, или если эти процессы им запрещены, то они узаконивают данный запрет.

Подобное доказательство можно было бы провести для любого типа общественных отношений и, например, показать, что родовая система, какой бы она ни была, не может существовать без идеальных реалий, хорошо известных антропологам – правил родства, бракосочетания, проживания, терминологии родства и еще целой группы принципов, определяющих и узаконивающих личные обязанности, связанные с данными отношениями, – и разграничивающих отношения, которые в обществе называются родственными, и те, которые определяются как отношения между друзьями, врагами, чужими, не родственниками. Родственные отношения вместо того, чтобы существовать вне этих идеальных реалий или без них, постоянно предполагают их в своем существовании. Разумеется, родственные отношения не сводятся лишь к идеальному, будучи в то же самое время совокупностью отношений общественной зависимости и материальных обязанностей. Таким образом, суть их не только в том, чем они являются в теории, но и в том, что они заставляют делать конкретно в обществе. Такое же доказательство можно представить и по поводу религиозной деятельности. И каждый раз мы стоим перед представлениями, организующими общественную деятельность и вместе с тем ее узаконивающими.

Но если суть идей состоит не просто в том, что они есть, а в том, что они обязывают делать, то как отличить идеи идеологические от тех, которые таковыми не являются? В самом деле, эту проблему философия пытается решить с момента своего рождения. Еще Платон пытался понять различие между знанием и воззрением. Этим же занимаются и гуманитарные науки, когда хотят разобраться в представлениях, создаваемых членами общества на основе своих собственных общественных отношений, и одновременно предлагают другое их толкование, строящееся на наблюдениях стороннего наблюдателя.

Таким образом, идеальное – это теория во всех своих функциях, проявляющихся во всех сферах человеческой деятельности, существующей лишь в обществе. Для рассмотрения идеального необходимо рассмотреть теорию и выделить различные функции наших понятий. Какие же это функции?

а. Представления привносят в теорию реалии, существующие вне или внутри человека, в том числе и саму теорию. Эти реалии могут быть материальными и/или интеллектуальными, видимыми и/или невидимыми, конкретными и/или воображаемыми и т.д.

б. Однако ввести в теорию некую реалию означает в теоретическом плане дать толкование этой реалии. Истолковать – это значит объяснить, определить природу, происхождение и функции данной реалии. Не может существовать представление, не являющееся в то же время толкованием и не предполагающее существование системы представлений, основанных на специфической логике и последовательности. Данное толкование существует только в теории: когда речь идет о каком-либо невидимом мире или законе, этот невидимый мир начинает существовать в общественном плане, даже если он не соответствует ничему, существующему в действительности.

в. Начиная с этих представлений-толкований теория организует отношения человека с человеком и человека с природой. Она одновременно является внутренним каркасом и абстрактной конечной целью. В данном случае она существует в виде правил поведения, принципов действия, разрешений и запретов и т.д.

г. Наконец, эти представления являются толкованиями, узаконивающими или не узаконивающими отношении людей друг с другом и с природой.

Такими, на мой взгляд, являются четыре функции теории: они вбирают в себя отдельные или переплетенные между собой идеальные реалии, указанные в приведенных примерах. Можно ли с помощью данных различий определить идеологические формы теории по отношению к формам, не являющимся таковыми? Обычно марксисты, начиная с Маркса, отвечают, что идеологические представления должны пониматься как иллюзорные, тяготеющие к апостериорному узакониванию общественных отношений, сложившихся независимо от них, и смысл которых данные представления затушевывают. При таком определении, хотя оно и не полностью неверное, не учитывается сложность явлений преобладания и господства. Как раз тогда, когда идеи не воспринимаются эксплуатируемыми как иллюзия или как орудие их эксплуатации, они способствуют этой эксплуатации. Это значит, что данные иллюзорные идеи не являются таковыми для тех, кто в них верит, и если они не являются таковыми, то потому, что и угнетающие, и угнетенные считают их «истинными». Объяснение того, каким образом данные представления воспринимаются группами, представляющими противоположные интересы, различными кастами, классами и полами, есть одна из ключевых задач теоретической мысли.