Витторио Страда - Марксизм сегодня. Выпуск первый

Развитие капитализма в Азии и Африке в начале века характеризовалось особыми чертами, которые не делали его запоздалым повторением развития на Западе. Промышленность, появившаяся там в эпоху господства монополий, – это современная промышленность, опирающаяся на технологию с применением относительно небольшой рабочей силы, и потому последнюю нельзя соотносить с рабочей силой индустриальной Европы прошлого века. Рабочий класс в этих странах – это неквалифицированные рабочие, связанные с особо продуктивным поточным производством. Стало быть, он малочислен, рекрутируется из огромной массы беднейшего крестьянства, лишенного земли и в основном ютящегося на жалких окраинах городов. Однако высокая продуктивность труда здесь часто позволяет гарантировать здешним рабочим такой жизненный уровень, который, хотя и низок по сравнению с жизненным уровнем рабочих развитых стран, дает первым вместе с тем довольно существенные преимущества (и прежде всего относительную уверенность в занятости). Формирование рабочего класса в этих странах всегда запаздывает по сравнению с другими классами, которые в свою очередь также порождаются развитием современного капитализма: с одной стороны, перед нами мелкая служилая буржуазия – ИТР и служащие, средние и мелкие собственники – представители сельской буржуазии, а с другой – неимущие, но непролетаризированные массы безземельных крестьян и безработных. При всем этом и местная буржуазия не менее рабочего класса страдает от отрицательных последствий мирового господства монополий.

Это особое положение в афро-азиатских странах является, несомненно, взрывоопасным. Очевидно и характерное для него противоречие: с одной стороны, рабочий класс может развивать собственное социалистическое сознание лишь при условии создания своей автономной классовой организации для ведения антикапиталистической борьбы до победного конца, а с другой – революция не может быть делом лишь одного рабочего класса. Но способен ли рабочий класс в рамках широкого союза с крестьянством и даже непосредственно с буржуазией возглавить подобный «фронт» и выработать собственный коммунистический проект? Ленинизм, а также маоизм, стремящийся стать его продолжением, утверждают, что это возможно и, более того, характерно для перехода к социализму в наше время. Таким образом, вместо старого лозунга, провозглашенного в «Манифесте Коммунистической партии», возникает новый: «Пролетарии всех стран и угнетенные народы, соединяйтесь!» За этой теорией ориентации рабочего класса в наше время на социализм во всем мире явно просматриваются широчайшее распространение марксизма и убежденность в том, что центр его притяжения переместился в революционный мир слаборазвитых стран. Остается выяснить, как теоретически и практически маоизм отвечает на вопросы, поставленные ленинизмом.

Маоизм возник в голове у Мао далеко не вдруг: его практика, как и вся практика Коммунистической партии Китая, с самого начала 20-х годов шла ленинским курсом, имевшим целью прежде всего свержение власти капитализма в отсталой стране, а затем (с 1950 года) построение социализма в этих условиях [260].

Свержение капитализма ставило перед коммунистической партией задачу стать авангардом антикапиталистических сил и основой формирования широкой национальной, антифеодальной и антиимпериалистической коалиций. Для этого КПК необходимо было маневрировать между двумя рифами – чисто рабочим сектантством (на что ее постоянно толкал троцкизм) и единым фронтом во главе с гоминьданом, к чему ее призывала дипломатия Москвы. Мао и КПК практически миновали эти подводные камни без особых «теоретических» заявлений. Апостериори можно отметить, что этот успех был достигнут благодаря соблюдению следующих принципов: а) созданию автономной организации, руководствующейся марксизмом и опирающейся на рабочих и радикальную интеллигенцию, связавших свою судьбу с марксизмом; б) уходу в деревню из городов, находящихся под властью буржуазии и империализма; в) решительной борьбе в деревне на стороне бедного безземельного крестьянства при одновременной изоляции крупных землевладельцев; г) формированию партизанской армии для поддержки этой борьбы и д) ведению исключительно гибкой дипломатии с целью объединения основных национальных сил (интеллигенции, мелкой и средней буржуазии) против основного противника – японского империализма и его союзников.

Длительная борьба в этих условиях заложила основу для действий после захвата власти и создала для коммунистической партии широкую социальную базу, представленную в основном крестьянством и рабочими. Что отличало эту партию? Дискуссии по этому вопросу были бесконечны: Мао и руководящее китайское звено никогда не отказывались называть ее рабочей, несмотря на численное преобладание в ней крестьянских элементов. Кое-кто считал ее нерабочей партией и этим объяснял последующие «отклонения» в Китае. Другие хотели бы развить дальше официальный маоизм, поскольку видели в его опыте доказательство революционности крестьянства, которая несправедливо отвергается марксизмом. Среди последних был Фанон и в какой-то мере Маркузе. Маоизм постоянно отвергал эту точку зрения.

После завоевания власти КПК поставила перед собой задачу построения социализма в отсталой стране, то есть задачу развития производительных сил без восстановления капиталистических общественных отношений, а прямо путем создания новых – социалистических. Нельзя сказать, что маоизму удалось решить эту задачу, но стоит посмотреть, каким образом – теоретически и практически – был поставлен этот вопрос; как маоизм пошел дальше ленинизма, чем отличается такая попытка от советского опыта и с какими практическими и теоретическими ограничениями здесь пришлось столкнуться. Приглядимся к развитию Китая за последние 30 лет и попробуем увидеть разницу между его опытом и опытом Советов. Китайская модель, в основе которой лежат «Десять великих противоречий» 1956 года, характеризуется в основном следующими чертами: а) тенденцией к уравнению средней реальной оплаты труда на селе и рабочих и служащих в городах (это равенство не вытекает из экономических законов, а является результатом общеполитического решения, придающего особое значение союзу рабочих и крестьян); б) тем, что в городских и сельских группах заработная плата распределяется относительно одинаково по отношению к средней. Эти два момента, естественно, не создают условий для внезапного или быстрого исчезновения противоречий. Наоборот, наблюдается тенденция к усилению неравенства в разных регионах (следовательно, возникает и разница в продаваемом прибавочном продукте), а также в тех сферах, где не одинакова производительность (как и прибыль, определяемая национальным уровнем зарплаты и цен). Все эти противоречия сами по себе имеют тенденцию к обострению. И тут встает вопрос об увязке плана с рынком и о перераспределении неравнозначных накопленных средств.