Витторио Страда - Марксизм сегодня. Выпуск первый

Итак, каковы же предпосылки возрождения марксизма в Китае на ближайшее будущее? Высказывая какое-либо предположение, нужно обязательно учитывать характерные черты специфики китайского марксизма.

В отличие от таких стран, как Германия, Россия или даже Япония, в Китае зарождение и развитие марксизма обусловливалось неотложными политическими потребностями сначала революционного движения, а затем построения нового государства. Поэтому в нем почти полностью отсутствует открытый подход ко всей культурной сфере [257], присущий марксизму даже в таких странах, как Индия и Япония, где марксизм сыграл роль, нисколько не сходную с той, которую он играл в Китае. Верно и то, что, хотя Мао попытался было направить в антидогматическое русло импортированный из Советского Союза марксизм, несущий на себе неустраненные родимые пятна сталинизма, эта попытка скорректировать марксизм оказалась задавленной тяжелым бременем политических событий текущего момента. А ведь одно из главных условий плодотворного развитии марксизма – отказ партии от роли единственного выразителя теории общества и политики.

Массовые репрессии в Китае, несмотря на их кровопролитность, не имели характера катастрофического разрыва, который они приобрели в Советском Союзе. Конечно, на протяжении долгих лет из политической и интеллектуальной жизни были устранены главные деятели; однако многие, даже большинство, пережили все мучения и сегодня снова занимают командные посты. Такие люди, как Дэн и Чэнь Юнь, вошли в ряды коммунистического движения еще прежде, чем Сталин захватил абсолютную власть в СССР, и пережили все перипетии революционного процесса, начиная с первых лет союза с гоминьданом. Многосложные истоки делают их в политическом отношении гораздо более открытыми к изменениям по сравнению, например, с людьми, занимающими аналогичные посты в Восточной Европе. В Китае дело обстоит так, словно старой большевистской гвардии удалось созвать свой XX съезд. Вот почему возможность идеологической передачи революционного опыта в Китае кажется гораздо более реальной, чем где бы то ни было.

Китай наконец впервые оказался перед лицом широкомасштабной промышленной и урбанистической реальности. Можно предположить, что, возникнув в Европе XIX столетия для того, чтобы критически-революционно претворить в сознание такие явления, как индустриализация и разрушение старого общества, марксизм только сегодня в Китае находит объект, соразмерный с его возможностями толковать явления. В Китае ныне рабочих больше, чем во всех других странах «третьего мира»; демографический взрыв затронул не только города-метрополии вроде Пекина, Шанхая и Гаунчжоу, но и Гонконг, значение которого в политическом и культурном плане гораздо более документировано благодаря живости и высокому качеству местной коммунистической прессы. Именно с этой современностью революционной общественной мысли придется иметь дело в Китае завтрашнего дня.

Несомненно, корректировка, уже начатая официальным аппаратом и интеллигенцией, которой не без труда удается вновь обретать свою политическую независимость, приведет к сглаживанию народнического аспекта в маоистском наследии и к углублению разработок темы автономии социальной практики и политической свободы.

Накануне XII съезда КПК можно высказать мнение, что Китай решительно вступил в новый «малый ледниковый период», следуя известной логике «контрастного душа», с которым уже познакомился СССР при Хрущеве. Бóльшая часть нынешних публикаций, как нам кажется, дана с отсталых позиций по сравнению с описанной нами эволюцией китайского общества, но следует учесть, что материальные и социальные завоевания сохраняются там в неприкосновенности. Приблизится ли практическая и теоретическая проблематика марксизма в Китае в предстоящие годы к проблематике рабочего движения в Западной Европе или увязнет в рамках обузданного реформизма, самого автономного из всех видов реформизма в странах Востока, зависит, следовательно, прежде всего от способностей руководителей-реформаторов и от их политического мужества.

Говорить о марксизме в различных регионах современного мира, основываясь на каком-то неизменном его подходе к реальности, невозможно. Марксистская реальность варьируется от региона к региону. Так, анализируя эту реальность в развитых капиталистических странах, можно думать, что она складывается из идеологии и практических действий различных рабочих и левых партий марксистского толка, из истории формирования подобных идеологий в связи с политическим развитием с тем влиянием, которое эти организации оказывают на рабочий класс через профсоюзы и на всю страну путем выборов. Что касается социалистических стран, руководствующихся марксизмом, то здесь следует оценивать природу реально существующих социальных отношений и характер их развития, прослеживая при этом фактическую реакцию общества, реальные социальные выступления в нем – как народные, так и иного порядка – по отношению к существующему строю, к его идеологии и политической практике. В Азии и Африке дело обстоит еще сложнее: партии и движения марксистского толка там зачастую весьма слабы, нередко подвергаются сильным репрессиям; их часто «не признает» тот или иной «официальный» коммунизм. Влияние идей и организаций на общественную жизнь нельзя тут мерить западной меркой (даже выборы, когда они происходят, не имеют здесь того же значения). А уж если речь идет о преимущественно аграрном или слаборазвитом в промышленном отношении обществе, то степень влияния марксизма на рабочий класс вообще не может быть определяющим критерием.

Хотя внешне это и не заметно, однако представляется, что марксизм в этих странах – действующая реальность. Основополагающую роль здесь играет его связь с движением национального освобождения – явлением огромного значения для Азии и Африки нынешнего века. Именно эта связь помогает нам понять не только его прошлое (в том, что касается его исторических корней) и настоящее, но и будущее. А это будущее при всей его неясности обладает массой объективных потенциальных возможностей.

Несомненно, при подобной оценке марксизма возникает опасность впасть в «фундаментализм». Мы попытаемся обойти этот подводный камень и подойти к марксизму как к социальному явлению в его постоянном развитии и разнообразии проявлений. Поэтому мы не будем заниматься поисками «истинного» марксизма, а лишь проследим, как идеи, которыми обычно руководствуется марксизм, проникли в африканские и азиатские страны, какие силы они могут там вдохновить и в какой степени и куда они способны направить развитие общества.