Пятигорский Моисеевич - Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства

Это сказал учитель истории из Оксфорда. Он же отметил весьма резко: «Масоны возникли в 17-м веке, и в начале 18-го века они представляли собой, по крайней мере в Британии, определенный тип людей, которые никогда не переросли 17-й век и не желали этого». Я думаю, он был по-своему прав.

Джеймс Хогг (1770–1835) — политический публицист и писатель. Наиболее известна его книга, носящая название «Мемуары и исповедь настоящего грешника».

The Constitutions of Freemasons, 1723, with an Introduction by L. Vibert. London, 1923. vii.

«В недобрый час, ко всеобщей скорби… всех его друзей, он подделал чек на имя Лорда Честерфильда, его бывшего ученика, на сумму 4200 фунтов… и, будучи приговорен к смертной казни за подделку… испытал на себе высшую меру наказания закона». Д-р Сэмюэл Джонсон сказал о несчастном д-ре Додде: «Он был сначала тем, кем пытался сделать других, но мир сломил его решимость…»: Oliver G. The Revelations of a Square. London, 1855. P. 182. Стоит отметить, что наличие высокопоставленных и влиятельных друзей не спасло д-ра Додда от высшей меры наказания.

Сложность намерения здесь означает, что текст или ритуал, о котором идет речь, подразумевает или прямо утверждает сознательное усилие осуществить и понять со стороны посвящаемого и сознательную необходимость истолковать и наставить со стороны учителя или священника.

Многие из этих текстов нуждаются в дешифровке, некоторые даже в декодировании.

Что не означает того, что нерелигиозному человеку, не имеющему ничего общего с каким-либо религиозным контекстом, — кому-то, кто не занимается изучением какого-либо религиозного феномена, но оказывается вовлеченным в такой контекст по своему намерению, — храм не будет представляться всего лишь еще одним зданием

Среди историков широко распространено заблуждение, согласно которому, изучая историю, они выносят свою собственную позицию из исторического процесса. Они забывают о том, что и они сами, вместе со своей позицией, тоже являются историческими фактами и не могут быть исключены из общей картины.

В то время как более вероятно, что коллективный характер будет иметь эмическая позиция, поскольку она происходит от безличной (в этом смысле объективной) традиции, этическая точка зрения, даже когда она представлена как выражение конкретного индивидуума, также может отражать некий коллективный фон — например, культурную среду, принадлежность к которой может осознавать, а может и не осознавать индивидуум, когда он производит свои наблюдения. Конечно, эта коллективность будет этической только в отношении предмета исследования; в отношении наблюдателя она будет эмической.

The Latest of Them // The Times. 1988. 21 April.

Более подробно эта проблема будет рассмотрена в Главе 12.

Max Weber / Ed. by H. H. Gerth and G. Wrigh Mills. Oxford, 1946. P. 280.

Ibid. P. 283.

Автор, конечно, помнит, что Дюркгейм не происходил из протестантской семьи. Речь идет о типе мышления, распространенном в то время и в тех кругах.

На самом деле, эту точку зрения разделяют очень многие истолкователи учения Упанишад в Древней Индии, где знание человеком того, что его самость ( атман) едина и тождественна Самости Вселенной (Брахман), рассматривается как равносильное этому единству — и совершенно неестественное.

Или, как мы видим в некоторых учениях Упанишад, религиозность вместе со всеми ритуалами рассматривается как естественная и, как таковая, противопоставлена Высочайшему Знанию Брахмана.

Удивительно, как трудно отделаться от такого подхода, который пронизывает мышление современных ученых. Это особенно трудно, когда социолог религии имеет дело с «естественной» классификацией ее содержания: «Хождение в церковь, вера и этическое действие обычно признаются компонентами религиозности. Однако просто то, что в человеке присутствует религиозность в одной из этих форм, нисколько не является гарантией того, что он будет религиозен и в других». В этой цитате мы определенно имеем дело с тем, что может быть названо «религиозностью», но ни в коем случае не «религией». В то же время, что совершенно не заметил человек, написавший эти слова, это такой вид религиозности, который основан на понятии «естественной религии», и, как таковой, он отлично применим к среднему франкмасону. Это, действительно, человек, который часто посещает ложу, верит в существование Высшего Существа и, как предполагается (по крайней мере, в принципе), должен вести себя этически: Stark К, Gfock G. Y. Dimensions of Religious Commitment / Sociology of Religion / Ed. Robertson R. Harmondsworth, 1969. P. 253.

Дэвид Юм впоследствии разработал третье понятие «естественной религии», которое я назвал бы «богословским». В соответствии с этим понятием, восприятие природы разумным существом неизбежно побуждает его рассматривать эту природу как следствие, а божество, создавшее ее, как причину; иными словами, это классический аргумент от замысла.

Это, конечно, ставит еще одну (и весьма интересную) проблему, а именно проблему соотношения между (а) интенционным отношением человека к конкретной религии или религии вообще и (б) этим самым интенционным отношением, рассматриваемым с точки зрения конкретной религии. Я проиллюстрирую эту проблему примером из истории русского франкмасонства:

а) В 1916 г. большинство членов российских лож считали себя христианами и хранителями гуманистического направления в христианском учении.

б) (i) С точки зрения иерархии Русской православной церкви франкмасоны были антихристианской, антиправославной церковью, антиклерикальной вообще, гностической богословски, и, следовательно, они вместе с евреями и социалистами подготавливали революцию и прокладывали дорогу Антихристу.

(и) С точки зрения Максима Горького — считавшего себя гностиком и очень близкого к масонским и теософским кругам в России и за рубежом — христианство вообще и Русская православная церковь в частности должны быть уничтожены для того, чтобы дать дорогу новому универсальному религиозному порядку. Вот почему, по его мнению, полностью атеистическая революция была необходима и неизбежна с духовной точки зрения, независимо от того, осознавали ли планировавшие и осуществлявшие ее окончательную цель. В свете этой гностической концепции он рассматривал франкмасонов как одну из наиболее полезных сил в разрушении «старого религиозного порядка».