Михаил Попов - Социальная диалектика

Таким образом , момент нечто, состоящий в отрицании во в-себе-бытии бытия-для-иного или утверждении во в-себебытии в-себя-бытия с отрицанием бытия-для-иного, называется в-нем-бытием или, как отмечает Гегель, просто «в».

Теперь мы, следовательно, знаем в нечто три момента. Не только в -себе -бытие и бытие -для -иного, но и в -нем -бытие или просто «в». Где есть эти моменты, в чем? Во всем. Если в человеке, то его бытие -для -иного – это его недостатки. Если в государстве, то его бытие -для -иного – это государственные болезни: бюрократизм, карьеризм, ведомственность, местничество, коррупция. Коррупция – это выражение государства или это отрицание государства? Отрицание. Мы, говорят, с ней боремся. А как вы с ней боретесь? А так, что мы смягчаем за нее наказание. Это уже бытие -для -иного в самом в -себе -бытии, то есть с коррупцией вроде бы и борются, но в этой борьбе есть и другая, противоположная борьба, раньше конфисковывали имущество у взяточников и сажали их в тюрьму, а теперь, если взяточник взял сто взяток и на одной его поймали, то он за последнюю заплатит в несколько раз больше и свободен, уголовной ответственности нет. Если бы я был коррупционером или сочувствовал коррупционерам, я бы обязательно дал каким -либо партиям в их избирательные фонды много денег, чтобы они провели такие законы. Например, о гуманизации борьбы с коррупцией. Я -то раньше по темноте своей думал, что гуманность – это когда к людям, к большинству людей гуманизм проявляется. Нет. Оказывается, гуманизм надо проявлять к тем, кто ограбил, убил, взял взятку, вот к ним. Тех, которых убили, все равно уже нет, а есть убийца. Надо ему теперь наказание смягчить. Вот маньяк, он 60 человек убил, их уже нет, тех людей, а есть живой человек, который их убил, давайте к нему проявим гуманизм и не будем его приговаривать к смертной казни. И не приговаривают, поэтому каждый преступник знает, что может вас убить, и государство ему гарантирует, что смертную казнь за это он не получит. Темные люди считали, что смертную казнь должны отменять господа убийцы, и тогда не надо будет применять смертную казнь. Если никто никого не убивает, никого и не привлекают к смертной казни. Оказывается, нет, пусть они нас убивают, а государство смертную казнь к убийцам применять не будет. Вот такие мы демократы и гуманисты. А если у вас есть деньги, много денег, ваша жизнь дороже, и вы можете нанять себе частных охранников. Наше бытие -для -иного равняется на США, ну, так и равнялось бы, ведь в США есть смертная казнь. Вот какие мысли приходят, если дойти до категории в -нем-бытия. Но если зафиксировать ее место в системе категорий диалектической логики, – это важная категория, без которой не понять, что такое определение .

В изменяющемся нечто обнаружилось три момента. Каков дальнейший ход рассуждений? Какая логика дальше может быть? Давайте вспомним, что такое нечто. Это определенное наличное бытие. А мы чем пока занимались? Бытием, бытием, бытием. Бытие -в -себе, бытие -для -иного, в -нем -бытие. Но ведь нечто – это не просто наличное бытие, а определенное наличное бытие. А определенность неотделима от наличного бытия. Значит, все, что мы выяснили для бытия, то есть наличие в нем в -себе -бытия, бытия -для -иного и в -нем -бытия, все можно отнести и к определенности.

Теперь остается только собрать плоды, можно сказать, трудов наших необычайных. А именно, берем определенность. Раз теперь мы заинтересовались отдельно определенностью, она выступает как изолированная определенность, как качество. Как только мы ее берем одну, саму по себе, то есть изолированно от наличного бытия, она подпадает под категорию качества. Так вот берем качество, которое есть в себе в простом нечто . Чтобы было понятно, что здесь сказано, надо вспомнить, что такое в -себебытие. Это равенство с собой. Следовательно, мы берем такое качество, которое сохраняется, остается равным себе в изменяющемся нечто . И берем его в единстве с другим моментом нечто – с в -нем -бытием. То есть не такое качество, которое сегодня есть, а завтра его уже нет, а такое, которое удерживается и сохраняется в изменяющемся нечто. То есть качество, которое есть в себе в нечто. Берется такое качество, которое, во -первых, сохраняется в изменении, и, во -вторых, находится в единстве с в -нем -бытием. А что значит в единстве с в -нем -бытием? Что оно противостоит бытию -для -иного во в -себе -бытии, а раз оно находится в единстве с бытием -для -иного, то оно в себе противится переходу в иное, сохраняет и удерживает себя в изменении. В результате имеем качество, которое есть в себе в простом нечто и находится в единстве с другим моментом этого нечто – с в- нем- бытием – определение. То есть определение – это качество, которое в изменении сохраняется и противостоит иному. Например, если кто порядочный человек, то он порядочный не только тогда, когда нет никаких испытаний, а порядочный при любых испытаниях.

Итак, определение есть качество, которое есть в себе в простом нечто и находится в единстве с другим моментом этого нечто – в -нем -бытием, то есть не просто безразличное равенство с собой, нет, это такое качество, которое не только есть в себе, то есть сохраняется, но и активно противостоит своему переходу в иное, наоборот, оно восходит к иному и на него влияет, а не само легко поддается влиянию. Хотя, конечно, нетрудно понять, что если нечто влияет на другое, значит, другое влияет на нечто. Например, адвокаты защищают преступников и поэтому находятся в самой тесной связи с преступным миром, среди адвокатов тоже появляются преступники.

Теперь мы знаем, что, кроме определенности, имеется более сложная категория – определение , то есть качество, которое есть в себе в простом нечто и находится в единстве с другим моментом этого нечто – в -нем -бытием. Это научное диалектическое определение определения. Но если вы сейчас откроете любую рядовую книжку или словарь, где говорится об определении, то прочтете, что определение – это совокупность признаков, свойств и т. д., как мешок, в который накидали всего, все это собрали и назвали определением.

Мы теперь уже на такой стадии, что различаем определенность и определение. Напомним, что определенностью называется небытие, принятое в бытие так, что конкретное целое имеет форму бытия – и все. А мы дошли до определения, которое по сравнению с определенностью – гораздо более сложная категория. Например, определенность человека – это просто наличие мочек на ушах. Берем животное, как только мы обнаружим у него мочку, сразу вывод, что это человек, нет мочки – не человек. Это определенность. Единственная беда в том, что люди могут в аварии побывать, лишиться не только мочек, но и целиком ушных раковин, а мы их еще и из людей вычеркнем. Нехорошо получается. А определение человека? Гегель говорит, что определение человека есть мыслящий разум. И что тогда можно сказать про человека, который потерял разум или попросту сошел с ума? Кто он тогда такой? Человек, который не соответствует определению человека. Гегель, когда уже дошел до понятия, пишет, что дурной человек – это человек, не соответствующий своему понятию. Если определение человека – ум, а он дурной, то как раз главного, что выражается в определении, у него нет, хотя все остальное у него есть. Энгельс развил гегелевское определение человека, развил в том смысле, что он не перечеркнул и не противопоставил ему ничего, а еще выделил некоторые моменты, с этим связанные, связанные как раз со становлением разума, потому что этот разум становится, во -первых, благодаря тому, что человек есть общественное животное, а не просто животное. Во -вторых, трудящееся животное. В -третьих, говорящее. И, в -четвертых, разумное. Труд создал человека. Из труда вытекла необходимость в развитии знаковых систем. Разумным стал человек потому, что он общественный, трудящийся и говорящий. Но он не просто говорит, он может выразить в понятиях мысль и передать ее другому человеку, а если я могу говорить как попугай, но выразить мысль и передать ее другому человеку не могу, то я, значит, не человек или не вполне человек, то есть дурной человек. Отсюда определение человека: человек есть животное общественное, трудящиеся, говорящее и разумное. Но это определение. А для определенности достаточно наличия мочек на ушах. Тех, кто с ума сошел, лишают права голоса, то есть их даже и политически не признают вполне за человека. Более того, если сумасшедший зарезал человека, его не сажают в тюрьму, он не подлежит уголовному наказанию. По иронии истории у нас и семья Ельцина была заранее освобождена от уголовного наказания, что делается только по отношению к тем, кто не отвечает определению человека.