user - Философия вождизма. Хрестоматия

Признаки вождей у первобытных и воинственных народов это, прежде всего, мужество, неустрашимость, физическая сила и ловкость. Первые военные вожди в эпохи миграций - «исполины». Но картина быстро меняется. Советник, канцлер становится важней прямолинейного и искреннего героя. Обычно уже вторым царем после закрепления в завоеванной стране бывает «мудрец». Воинственному Ромулу наследует глубокомысленный и ученый Нума Помпи- лий. «Авторитет», живое воплощение деяний племени, неизбежно переходит от сильного, непреклонного героя к тонкому и умному дипломату. Вековой спор между сословиями воинов и жрецов можно, в принципе, понимать, как спор о том, какая сила выше, физическая или духовная? Несомненно, победить должна вторая. По мере развития общества тонкие нервы и мягкость становятся главным качеством подрастающего вождя.

Но нежный ребенок гораздо больше подвержен опасности эгоистической деформации характера, чем сильный. Чем чувствительней человек, тем глубже переживает он несчастья земной жизни, разрушение первобытного коллектива, тем сильней его страх и стремление отгородиться от других. Чем нежней организм, тем выше средний уровень эгоцентричности.

В зависимости от обстоятельств, больший или меньший процент этих отмеченных судьбой людей погибает. Но речь идет в данном случае вовсе не об «отборе наиболее способных» в дарвино- вом смысле, а о наибольших различиях в отношении между задачей и силами или, выражаясь диалектически, между антитезисом и тезисом. Краткое общение с хорошим педагогом или пребывание в деревне могут способствовать синтетическому развитию и на внешне нежной основе возникает деятельный и мужественный характер. Наоборот, неблагоприятные обстоятельства, болезнь воспитанника или воспитателя, плохие учителя, бедное жилище и безработица могут загубить личность...

Такому бессмысленному расходованию ценнейшего материала необходимо положить конец. Непрерывное убийство детских душ, которое из-за бездарности отдельных лиц и дефектов нашего общественного строя из года в год совершается в нашей «культурной» стране, служит достаточным основанием для того, чтобы каждый проницательный человек стал непримиримым революционером.

С тех пор, как мы навсегда утратили рай первобытного коллективизма, быть вождями призваны лишь такие люди, которые прошли через более глубокие страдания и кризисы, чем другие. Однако, следует предостеречь, что опасность ложного исцеления угрожает вождям еще больше, чем их последователям. Те, кто, переживая внутренний крах, видят в этом возможность встать во главе коллектива, все без исключения подвержены этому искушению. Независимо от того, выступают они за традиции или против них, они найдут достаточное число сторонников, которые будут ими восторгаться. Такие вожди будут по-цезарски защищать свой авторитет, когда лишь наполовину пройденный кризис уже позволит им решительно заявить: «Такова моя цель, а те, кто ее не признает, должны быть уничтожены!»

Эти якобы неизменные цели, в действительности — непродуктивные, застывшие догмы, всегда действуют на массы как волшебный напиток. Люди устают брести без ориентиров в тумане, им надоедают споры. Не будучи в состоянии самостоятельно выбрать направление и цель или решить, какое из направлений, указываемых Другими, самое верное, люди счастливы, если эту задачу берет на себя один человек и если вождь утверждает, что он все глубоко изучил и благодаря своим собственным страданиями окончательно выбрал верный путь. Возникает соблазн первобытного коллективизма и одновременно удовлетворяется эгоистическое чувство. Налицо мнимая общность и вождь обманом лишает себя лучшего в своей жизни - настоящего кризиса.

В зависимости от формы, которую принимает общий эгоизм сторонников, появляются и вожди разных типов. Этот ряд начинается с простого «тренера», задача которого лишь выполнить ту функцию, которую он знает лучше других (пример: проводник в горах). Далее следует «представитель», руководящая роль которого состоит лишь в том, что он выражает желания всех остальных. Как и тренер, он не может добавить от себя ничего нового, но он намного превосходит остальных в профессиональном умении... Но если эгоизм последователей выражен еще сильней, то все более утрачиваются «демократические идеалы», а именно, мнение, что вождь и его сторонники должны быть едины. Место представителя занимает тот «Ханнеман», о котором в песне поется, что он идет впереди, потому что у него самые большие сапоги. Его задача — таскать для других каштаны из огня. Он берет на себя всю ответственность, за это им восхищаются и прославляют его, но лишь до тех пор, пока он придерживается направления, угодного группе. Как только он посягнет на эгоистические интересы своих последователей, его объявят тираном и свергнут. Он соответствует групповому идеалу лишь до тех пор, пока защищает благополучие каждого... Он раб вышеупомянутых интересов. Внутреннюю противоречивость его функции можно выразить словами «правящий раб».

Еще худшие формы принимает эгоизм у так называемых «титанов». Они больше не могут вписаться в большую организацию, поэтому ищут своего пути в качестве партизанских командиров, кондотьеров, основателей замкнутых общин или одиноких пророков... Приверженцы таких титанов всегда очень слабые и несамостоятельные люди, нуждающиеся в «спасении», они беспрекословно верят в своих героев, но сами не могут развиваться в их тени. Даже «спасение», на которое они надеются, невозможно вблизи от титана. Он удерживает их всех в страшном духовном рабстве. Если кто- то думает иначе, чем учитель, или больше, чем он, его объявляют еретиком и изгоняют, что в подобных общинах равнозначно казни. Они переживают непрерывный кризис но редко кто из них вырывается на свободу. Большинство заползает обратно в клетку и упорно ее защищает.

Титан — самая грубая форма эгоистического господства. Там же, где в большей степени сохранились изначальное мужество и черты первобытного коллективизма, эгоистичный вождь, если он достаточно умен, находит иной тип последователей. Он становится тогда «героем» для всех, кто развивался в том же направлении, что и он. Но чем сильней первобытный коллективизм в его сторонниках, тем большую активность должен он развить, если хочет остаться верным их идеалу. Но идеал в любом случае вступает в противоречие с эгоистическим неврозом такого вождя. Из-за того, что коллектив жив, начинается вторая фаза кризиса вождя, его борьба с собственным эгоизмом. В конечном счете мельница жизни перемалывает вождей всех типов, но трагедию эгоистичных вождей можно свести к единой формуле.

Неизменная цель, которая автоматически действует в них, гласит: «Я должен быть вождем. Если не вся власть в моих руках, я не могу жить». Средством осуществления власти служит для него догма, система политических или культурных целей, столь же окостеневшая, как и его эгоистическая конечная цель. Но жизнь не стоит на месте. Все цели, формулы и догмы устаревают. Хотя противники, которые представляют антитезис, еще не очень опасны, наследники, которые осуществят синтез, разумно соединив живое содержание тезиса и антитезиса, будут означать смерть их предшественников. У негибкого вождя один выбор. Он может повести борьбу с «синтетиками» как с предателями и умереть мученической смертью за свою догму. Но этим он окажет плохую услугу своему Я, потому что мировая история хладнокровно перешагнет через психосклероз устаревшего вождя. Но он может вдруг переучиться и заменить свои старые тезисы новым синтезом. Тогда в старости он снова станет учеником, а власть перейдет к более молодым людям и это будет крахом его эгоистических целей. Что бы он ни делал, он исчезнет.