user - Философия вождизма. Хрестоматия

Публикация данной речи должна напомнить всем юристам, что их профессиональная деятельность неразрывно связана со сферой «героического права», которое обеспечивает существование народов и определяет их судьбу. Народ, который творит историю, действует в сфере героического права. В то время как многие другие народы даже проблемы своего существования решают в малом формате, наш народ живет исторической задачей, которая признает только мировые масштабы, и это задача героического права.

Чувство права у нашего народа врожденное. «Робость перед законом, — говорил Гегель, — доводит немцев до самоистязания, до принципа «Да здравствует справедливость, да погибнет Германия». Сегодня этот принцип канул в прошлое. Не в формальной норме, а в субстанции права немцев на существование видим мы сегодня основу любой концепции права. Поэтому мы и не признаем никакого «субъективного права» личности, не уходящего своими корнями в «объективное» право народного сообщества, ибо это объективное право тождественно субъективному праву народного сообщества в кругу других народов. Поэтому идея права неотделима от политики.

Либерализм проповедовал такое разделение, но не смог еще осуществить. Наоборот, когда получила признание «чистая теория права» еврея Кельзена, политизация юстиции достигла такой степени, что все стали называть юстицию «проституткой». Это произошло из-за отрицания всякой взаимосвязи между политической и правовой идеями. Действительность не позволяет теориям насиловать себя, если же это происходит, верх берут силы хаоса.

Либеральный мир с сомнительным пафосом продолжал похваляться независимостью судей, когда эта независимость давно уже стала пустым звуком.

Народ, который имеет столь долгую историю, как немецкий, развивает в себе четкое представление о своем праве на жизнь среди других народов, национальное чувство права. Это переходящее из сферы героического права в сферу систематизированного права чувство является первой и самой непосредственной формой выражения права нации на жизнь.

Профессор Берлинского университета

ГЕГЕМОНИЯ

Книга о государствах-лидерах. 2-е издание

Ферлаг фон В. Кольхаммер. Штутгардт, 1943 г.

Своеобразное выражение баланса сил между государствами, которое мы называем гегемонией, должно быть предметом изучения общественных наук. Это явление должно обрести свое место в рамках социологии международных отношений и отнюдь не последнее. К сожалению, социология до сих пор уделяла мало внимания отношениям между государствами, особенно мирным.

Однако эта попытка ввести понятие гегемонии в систему наук сразу же приводит к очень важному для последующего анализа заключению. Гегемония это общественное отношение не только между государствами. Мы встречаем гегемонию повсюду, где общественные группы вступают в отношения с себе подобными. Часто речь идет о группах разного типа. Гегемония бывает во взаимоотношениях общественных, религиозных, экономических и прочих организаций, в отношениях между государством и церковью, государством и общиной, государством и экономическими предприятиями. На наш язык слово «гегемония» переводится как «руководство», и это сразу же показывает, что гегемония в отношениях между государствами лишь частный случай более общего явления, руководства. Мы чаще всего говорим о руководстве какой-либо группой, осуществляемой одним человеком. И можно провести обратную линию: единоличное руководство - лидерство группы - гегемония государства. Мы начнем с индивидуальных руководителей групп, потом продолжим лидерством групп в системах, состоящих из нескольких групп, и закончим государствами-гегемонами.

Правда, сначала надлежит развеять одно сомнение методического характера.

Можно ли ставить на одну доску власть одного человека и гегемонию государства? Не встает ли здесь из мрака призрак антропоморфного взгляда на государство как на «человека в увеличенном масштабе»? Нет ли здесь опасности смешения индивидуальной психологии с социальной, если таковая вообще есть? И, наконец: не подменяем ли мы социологический подход психологическим?

Отвечаем. Социология всегда может иметь своим предметом не отдельные, а бесконечно разнообразные по форме и содержанию общественные «образования» или «группы», обозначаемые в совокупности словом «общество». Даже если группа совсем маленькая и состоит всего из двух лиц, будь то брачная пара или двое друзей, это все равно группа, интересующая социологию именно как группа. Так что индивидуальная психология и социология в принципе не имеют между собой ничего общего. Но любая группа состоит из людей. Их индивидуальная психология так или иначе проявляется в ее деятельности и этого нельзя не учитывать. Но психология всегда только придает своеобразие отдельным общественным процессам или состояниям, а не является сущностью той или иной группы. Применительно к руководству и гегемонии это означает, что изучение психических качеств вождя, с одной стороны, и его последователей, с другой, не является задачей социологии, ее задача - исследование отношений господства и подчинения в рамках общественной группы, состоящей из вождя и его последователей, с учетом, конечно, и психологического момента.

Этот подход действителен и применительно к отношениям между общественными группами, народами и государствами. Хотя утверждают, что «вождем в строгом смысле слова» всегда может быть только личность, это было бы верно, если бы между общественными группами не могли существовать подлинно волевые отношения, если бы группа не могла быть носителем воли. Да, не каждая общественная группа может иметь свой дух и свою волю. Аморфная масса не имеет ни того, ни другого. Нет психологии массы, так как у массы нет души, есть лишь психология отдельного члена массы. У многих других искусственных образований тоже нет своего духа и своей воли. Но свой дух есть у семьи, церкви, народа и государства. Дух народа — это не фантазия романтиков, а неоспоримая реальность. Не только отдельные люди, но и народы и государства могут испытывать симпатии и антипатии, любить и ненавидеть, бояться и доверять, быть верными и предавать, желать, надеяться, приказывать и повиноваться. Душа

и дух народа отличаются от души и духа отдельного человека, но не до степени отчужденности. Мы не можем мыслить ни человека независимо от народа, ни народ независимо от человека. Любая групповая воля должна иметь своего выразителя. «Коллективная воля» — не то же самое, что индивидуальная воля, но и не сумма индивидуальных воль. Групповая воля всегда выражается через индивидуальную волю, поэтому «человеческий фактор» и здесь нельзя исключать. Не только ради популярных аналогий, но и с научной точки зрения допустимо и желательно употреблять при анализе волевых отношений между разными группами, особенно между государствами, такие термины индивидуальной психологии как стремление к власти, подражание и тому подобное. Надо только помнить, что речь идет о психологических аффектах представителей сверхиндивидуального духа в этом их качестве. И наоборот, на волевой акт коллектива часто накладывает своеобразный отпечаток личность, выступающая в роли его представителя. Лучшие примеры - гегемония европейских государств, которую не понять без учета роли таких личностей, как Людовик XIV, Наполеон или Бисмарк. Но бывают и другие случаи, такие как борьба за гегемонию в Нидерландах между провинцией Голландией и Оранской династией, когда коммерческая ориентация этой провинции столкнулась с военно-политической ориентацией династии.