Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

В своих дальнейших замечаниях, касающихся понятия труда, Гегель по сути дела описывает тот его способ, который характерен для современного товарного производства. По существу, он приближается к марксистскому учению об абстрактном и всеобщем труде. Мы сталкиваемся с первым примером того, что онтологические понятия Гегеля пронизываются социальным содержанием, отражающим конкретный общественный порядок.

Гегель утверждает, что «индивид удовлетворяет свои потребности с помощью труда, а не его отдельного продукта; чтобы удовлетворить его потребности, последний должен стать чем-то отличным от себя». [121] Hegel G . Jenenser Realphilosophie 1 (1803—1804). Leipzig, 1932. S. 238. В процессе труда обособленный объект становится всеобщим — превращается в товар. Всеобщность преобразует и субъект труда, работника, а также его индивидуальную деятельность. Он вынужден позабыть о своих индивидуальных способностях и желаниях. В распределении продуктов труда учитывается только «абстрактный и всеобщий труд». «Труд каждого, с точки зрения его содержания, имеет универсальное значение для потребностей всех индивидов». Труд имеет «стоимость» только как «всеобщая деятельность» (allgemeine Taetigkeit): его стоимость определяется «тем, чем труд является для всех, а не тем, что он представляет для индивида». [122] Ibid .

Этот абстрактный и всеобщий труд связан с конкретной индивидуальной потребностью через рыночные «меновые отношения». [123] Гегель Г. В. Ф. Йенская реальная философия // Работы разных лет в двух томах. М ., 1972. T. 1. С . 325. Благодаря обмену продукты труда распределяются среди индивидов соответственно стоимости абстрактного труда. Исходя из этого, Гегель называет обмен «возвращением к конкретности»; [124] Там же . через него удовлетворяются конкретные потребности людей в обществе.

Очевидно, что Гегель стремится точно определить роль труда в интеграции различных индивидуальных видов деятельности в тотальность меновых отношений. Он касается той сферы, где позднее Маркс возобновит анализ современного ему общества. Понятие труда — центральное в гегелевской системе и с его помощью Гегель постигает развитие общества. Влекомый открывшимся ему измерением, он описывает способ интеграции, превалирующий в обществе товарного производства, в таких категориях, которые явно предвосхищают критический подход Маркса.

Он обращает внимание на два момента: полное подчинение индивида демону абстрактного труда, а также слепой и анархический характер общества, увековеченного меновыми отношениями. Абстрактный труд не может развить истинные способности индивида. Будучи средством, предназначенным для того, чтобы освободить человека от изнурительной работы, механизация делает его рабом этого труда. «Чем больше он покоряет свой труд, тем бессильнее становится сам». Машина уменьшает необходимость изнурительной работы только для целого, а не для индивида. «Чем больше механизируется труд, тем меньшей стоимостью он обладает и тем больше индивид вынужден трудиться». [125] 14 Hegel G. Jenenser Realphilosophie I (1803—1804). Leipzig, 1932. S. 237. «Стоимость труда уменьшается пропорционально росту его производительности ... Способности индивида бесконечно ограничиваются, и сознание работника фабрики почти полностью тускнеет». [126] Ibid. S. 239. В то время как труд из способа самореализации индивида превращается в его самоотрицание, связь между единичными потребностями и трудом, а также между потребностями и трудом целого принимает форму «неисчислимой, слепой взаимозависимости». Таким образом, интеграция противоборствующих друг другу индивидов, совершающаяся через абстрактный труд и обмен, приводит к созданию «широкой системы общежития и взаимозависимости, мертвенного волнения жизни. Эта система, подобно слепой стихии, движется во всех направлениях и как дикое животное постоянно нуждается в сильном контроле и сдерживании». [127] 11 Ibid. S. 240.

Тон и пафос этих описаний поразительно напоминают «Капитал» Маркса. Неудивительно, что в гегелевской рукописи характеристика этой картины резко обрывается, как будто он испугался того, что открылось ему в его анализе общества товарного производства. Однако в последнем предложении он силится отыскать выход. Гегель разрабатывает эту тему в «Реальной философии» 1784—1785 гг. Дикое животное надо сдерживать, а это требует создания сильного государства.

Ранняя политическая философия Гегеля заставляет вспомнить истоки политической теории в современном обществе. Гоббс тоже считал, что неодолимый хаос индивидуалистического общества, для которого характерна bellum omnium contra omnes, можно смирить только с помощью такого Левиафана, каковым является государство. Однако между Гоббсом и Гегелем пролегает период, за который абсолютистское государство успело дать волю экономическим силам капитализма, а политическая экономия выявила некоторые механизмы капиталистического трудового процесса. Гегель с удовольствием занимался политической экономией. Его глубокий критический анализ гражданского общества выявлял корневую структуру современных общественных отношений, тогда как Гоббс писал, полагаясь на интуицию. Более того, в революционном подъеме, совершавшемся во Франции, Гегель усмотрел принципы, которые вели за пределы наличествующей структуры индивидуалистического общества. Идеи разума и свободы, единство общего и частного интереса являли для него те ценности, которые нельзя было принести в жертву государству. Всю свою жизнь он боролся за то, чтобы согласовать их с необходимостью «контроля и сдерживания». Он- предпринимает многочисленные попытки разрешить эту проблему, и триумфальным решением оказывается не Левиафан, а рациональное государство, руководимое законом.

Во втором варианте «Йенской реальной философии» Гегель продолжает рассматривать, каким образом гражданское общество сливается с государством. В разделе, озаглавленном «Конституция», он рассматривает политическую форму этого общества. Благодаря закону (Gesetz) на смену слепой тотальности меновых отношений приходит сознательно регулируемый государственный аппарат, однако картина анархии и смятения, характерная для гражданского общества, обретает более мрачные краски, чем прежде.

Индивид целиком подвержен «игре случая в целом. Следовательно, множество людей осуждено на совершенно отупляющий, нездоровый и необеспеченный труд — труд на фабриках, мануфактурах, рудниках, ограничивающий умелость, и отрасли индустрии, за счет которых содержался большой класс людей, вдруг иссякают из-за моды или удешевления, благодаря изобретениям в других странах и т. д., так что все это множество впадает в нищету, не будучи в состоянии избежать ее. Выступает противоположность большого богатства и большой нищеты, которой ничем невозможно помочь. Богатство... становится силой. Накопление богатства частью происходит по воле случая, частью всеобщим образом, путем распределения Приобретение становится многосторонней системой, которая со всех сторон приносит доход, — более мелкое дело не может использовать все эти стороны. Другими словами, наиболее абстрактный труд все больше пронизывает отдельные виды и охватывает все более широкую сферу. Это неравенство богатства и нищеты, эта нужда и необходимость становятся наивысшей разорванностью воли, внутренним возмущением и ненавистью». [128] Гегель Г. В. Ф. Йснская реальная философия // Работы разных лет в двух томах. М., 1972. Т. 1. С. 343—344.