Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Наконец, похожая идея встречается и в легенде, согласно которой царь Александр железной стеной преградил путь народам Гог и Магог, которые в данном случае олицетворяют «демонический» элемент, обузданный в традиционных иерархиях: однажды подобные люди преуспеют в захвате власти над землей, но будут окончательно разгромлены героем, в котором, согласно средневековым сказаниям, вновь воплотится тип вождей Священной Римской империи". [99] [99] См. А. Graf, Roma , cit., vol. Π, pp. 521, 556 и далее. Это деяние Александра Великого описано в Коране (XVIII, 95), в котором он назван Зуль-Карнайном. Гог и Магог также обнаруживаются в индуистской традиции с похожими именами —это демоны Кока и Викока, которые в конце нынешней эпохи будут уничтожены аватаром Калки, еще одной мессианско-имперской фигурой. См.J. Evola , Il mistero del Graal , cit., § 10. В скандинавской традиции схожую идею передают бастионы, ограждающие «срединное место» —Мидгард —от стихийных сил, которые должны пасть с наступлением «сумерек богов» —Рагнарёка. [100] [100] Видение Гюльви , 8, 42, Прорицание вельвы , 82. Защита от темных сил акже породила символику «великой стены», которой китайский император ограждал свою «Срединную империю». С другой стороны, уже упоминалась связь между вечностью ( aeternitas ) и империей, отраженная в римской традиции, откуда следует трансцендентный, нечеловеческий характер, которого достигает здесь идея «царствования», поэтому языческая традиция приписывала самим богам величие города Орла и Топора. [101] [101] То есть Рима — прим. перев . В этом заключается глубочайший смысл идеи, согласно которой «мир» не погибнет до тех пор, пока будет жива Римская империя: идеи, непосредственно связанной с функцией мистического спасения , приписываемой империи , где «мир» понимается не в физическом или политическом смысле, но как «космос», оплот порядка и устойчивости на пути сил хаоса и распада [102] [102] Динамическое взаимодействие между двумя противоположными принципами было представлено в арийской Индии во время праздника гавам-аяна , когда черный шудра сражался с белым арием за обладание солнечным символом (см. А. Weber, Indische Studien , Leipzig, 1868, vol. X, p. 5). Один из скандинавских мифов повествует о рыцаре в черных доспехах, который сражается с рыцарем в белых доспехах; рыцарь в черном побеждает в состязании, но в итоге будет навсегда побежден королем (J. Grimm, Deutsche Mythologie , Berlin,1876, vol. II, p. 802). .

Тот же возврат Византии к имперской идее в связи с этим обретает особое значение ввиду того ярко выраженного богословско-эсхатологического духа, которым вдохновлялась эта идея. Здесь также Империя понимается как образ небесного царства, созданного по воле Бога и предопределенного Им. Земной владыка — βαςιλεύς αυτοκράτωρ —являет собой образ Владыки вселенной; как таковой, он может быть только одним и другого такого не существует. Он властвует как над мирским царством, так и над духовным, и его формальное право универсально: оно распространяется и на те народы, которые в действительности имеют независимое правление, не подчиненное реальной имперской власти —правление, которое является «варварским» и «несправедливым», поскольку основано исключительно на натуралистических предпосылках. [103] [103] См. О. Treitinger, Die ost-römische Kaiser und Reichsidee, Jena, 1938. Его подданные являются «римлянами» — ρωμαίοι —уже не в этническом или чисто юридическом смысле, но как люди, обладающие достоинством и данным свыше благословением, поскольку они живут в мире ( pax ), который обеспечивается законом, отражающим божественный закон. Поэтому имперская вселенная объединяет в себе категорию «благоденствия», так же как и права в высшем смысле этого слова [104] [104] На аналогичной основе в исламе мы находим географическое различие между «дар аль-ислам», «землей ислама», управляемой божественными законами, и «дар-аль-харб», «землей войны», население которой должно быть вовлечено в «землю ислама» путем джихада —священной войны. .

С тем же надысторическим содержанием —в смысле сверхъестественного универсального образования, созданного Провидением как средство против греха ( remedium contrainfirmitatem peccati ), необходимого, чтобы очистить павшую природу и указать людям путь к вечному блаженству —идея Империи вновь утвердилась в гиббелинском Средневековье, [105] [105] См. F. Kampers, Die deutsche Kaiseridee in Prophétie und Sage , Berlin, 1896 ; Karl der Grosse, Mainz , 1910. даже если она и оказалась частично парализованной как противодействием Церкви, так и самой эпохой, в которую уже утратили способность к пониманию и, тем более, к действенной реализации этого принципа в его высшем значении. Так, например, Данте выражает традиционно верную идею, отстаивая за Империей право того же сверхъестественного происхождения и целенаправленности, как те, которыми обладает Церковь, говоря об императоре как о том, кто «обладая всем, не может уже ничего больше желать», лишен алчности и поэтому может установить мир и справедливость, а также оградить деятельную жизнь ( vita activa ) людей, которые, после совершенного греха, не способны устоять перед соблазнами алчности ( cupiditas ),которые способна обуздать лишь верховная власть [106] [106] Dante, Convivium , IV, V, 4 ; De Monorchia , I, 11, 11-14; A. Solmi, Il pensiero politico di Dante , Firenze, 1922, p. 15. .

Однако у него эти идеи редко выходят за узкие рамки материального, политического плана. Действительно, «совершенные владения» императора здесь несравнимы с внешними владениями, которыми может обладать «кто бы то ни было», но это территориальные владения; алчность понимается здесь не как корень всякой не возрожденной и неотличимой от становления, натуралистической жизни, но как алчность князей, соперничающих за власть и богатство; наконец, «мир» понимается как просто «покой», как чистая предпосылка созерцательной жизни в аскетическо-христианском смысле, а не как «мир» в уже указанном нами ином порядке, к которому принадлежит имперская идея.

Но даже в качестве отголоска традиция еще сохраняется. При Гогенштауфенах мир видел ее последний проблеск. Затем на смену империям пришел «империализм», и больше не осталось ни одного государства, которое представляло бы собой нечто большее, нежели светскую, партикулярную, национальную и, наконец, общественную и плебейскую организацию.

В то время как средоточием традиционного государства являлся царь божественного происхождения, обряд и верность( fides ) служили двойным элементом, связующим с ним отдельные части и всякого рода деятельность, а также обеспечивающим соучастие индивидов в трансцендентном влиянии, носителем которого являлся верховный правитель.