Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Другой характерной чертой рыцарства была их связь с Граалем. [286] [286] См. нашу книгу Il mistero del Graal , cit., §§ 15, 24. Легенда о Граале является одной из тех легенд, в которой отражаются тайные чаяния гибеллинского рыцарства. Но и она отсылает нас к тайным корням, которые невозможно свести ни только к церкви, ни, в более широком смысле, только к христианству. Католическая традиция как таковая не знает Грааля. Более того, основные элементы легенды связаны с дохристианскими и даже скандинавско-гиперборейскими традициями. Достаточно указать здесь на то, что тот же Грааль в наиболее показательных вариантах легенды является не мистической чашей, но камнем , камнем света, светоносным, то есть люциферианским камнем; что почти все без исключения связанные с ним приключения носят в большей степени героический и инициатический, а не христианский и евхаристический характер; что Вольфрам фон Эшенбах для описания рыцарей Грааля использует слово Templeise , а тамплиерский герб —красный крест на белом поле —присутствует на одеждах рыцарей Грааля и на парусе корабля, на котором отплывает Perlesvaux (Парсифаль), чтобы уже никогда не вернуться назад, и так далее. Имеет смысл подчеркнуть то, что даже в наиболее христианизированных вариантах этой легенды сохраняются внеконфессиональные элементы. Предполагается, что Грааль, как светоносная чаша, само наличие которой вызывает некое волшебное воодушевление, предчувствие и предвкушение нечеловеческой жизни, после Последней вечери и смерти Христа была перенесена ангелами на небо, где она и останется до тех пор, пока на земле не появится племя героев, способных обеспечить ее сохранность. Вождь этого племени для этой цели должен создать орден «совершенных» или «небесных рыцарей». «Мифом» и высочайшим идеалом для средневекового рыцарства стали поиск этого земного местонахождения Грааля и присоединение к этому ордену, который часто путают с рыцарством короля Артура. Таким образом, учитывая прямую и непрерывную преемственность католической церкви от раннего христианства, тот факт, что христианизированный Грааль исчезает из мира до возникновения ордена, имеющего не священнический, но именно рыцарский характер, очевидно свидетельствует о зарождении некой новой традиции, отличной от апостольско-католической. Более того, почти во всех текстах о Граале происходит выход за рамки символики «Храма» —символа по сути своей также священнического. На смену ему приходит более ясный символ королевского двора или замка как загадочного, хорошо защищенного и труднодоступного места, где хранится Грааль. Основным мотивом как в легенде о «тайне» Грааля, так и о соединении половинок сломанного меча является возрождение царской власти —это ожидание рыцаря, который возродит павшее царство, отомстит или исцелит раненого, парализованного или только кажущегося живым короля. Косвенным образом эта тема связана также как с имперским мифом в целом, так и с идеей высшего, незримого и «полярного» центра мира. Понятно, что во всем этом цикле, столь близком средневековому рыцарскому миру, действовала традиция, имеющая мало общего с господствующей религией, даже если для того, чтобы ее передать —или скрыть —приходилось заимствовать те или иные элементы. На самом деле миф о Граале принадлежит «королевской религии» —в полном соответствии с тем, что было сказано о тайной душе рыцарства.

Если же говорить о более внешнем аспекте, затрагивающем область мировоззрения и этики, то необходимо признать ту положительную и очищающую роль, которую исполнило рыцарство по отношению к христианскому миру. Христианство смогло примириться с рыцарским этосом и сформулировать ту же идею «священной войны», лишь отказавшись от дуалистической и эскапистской духовности, которая противопоставляла его античному и традиционному миру. Ему пришлось забыть слова Августина Блаженного: «Тот, кто способен думать о войне, не испытывая глубочайшего страдания —тот воистину утратил человеческое чувство», [287] [287] Августин, О Граде Божьем , XIX, 7. как и еще более резкие слова Тертуллиана: «Господь, приказав Петру убрать меч в ножны, обезоружил солдат»; [288] [288] Тертуллиан , О венке (воина) , XI. жертвенную смерть св. Максимилиана и св. Теогона, которые предпочли смерть воинской службе подобно св. Мартину, который накануне битвы заявил: «я воин Христов: мне сражаться не должно». Христианству пришлось признать рыцарский принцип чести наряду с христианским принципом любви , и, вопреки всему, согласится с отнюдь не евангельской, но язычески-героической моралью, которая не видела ничего еретического в словах, к примеру, Иоанна Солсберийского: «Воинское искусство, сколь необходимое, столь и достойное похвалы, создано самим Богом», дойдя до признания того, что война может представлять собой аскетический путь к бессмертию.

Благодаря этому отходу церкви от принципов, господствующих в раннем христианстве, средневековая Европа с различных точек зрения стала последним отблеском традиционного мира.

Кастовая система является одним из главных выражений традиционного общественно-политического порядка; «формой», торжествующей над хаосом, и воплощением метафизических идей стабильности и справедливости. Деление индивидов на касты или эквивалентные им группы в зависимости от их природы и различного порядка их деятельности по отношению к чистой духовности в схожих чертах обнаруживается среди всех высших форм традиционных цивилизаций и составляет сущность изначального законодательства и общественного порядка, соответствующего справедливости. Соответствие своей касте считалось традиционным человечеством первым долгом индивида.

Наиболее полный тип кастовой иерархии —древняя индоарийская система —явно черпала свое вдохновение в иерархии разнообразных функций, обнаруживаемых в физическом организме, оживленном духом. На низшем уровне такого организма существуют недифференцированные и безличные энергии материи и чистой жизненной силы; регулируют деятельность этих сил функции метаболизма и организма в общем. Эти функции, в свою очередь, регулируются волей, которая двигает и направляет тело как органическое целое во времени и пространстве. Наконец, центром является душа —высшая власть и «свет» всего организма. То же самое верно и для каст: деятельность слуг или рабочих (шудр) подчиняется деятельности буржуазии (вайшьев); выше в иерархии мы обнаруживаем воинскую аристократию (кшатриев); и, наконец, представителей духовной власти и силы (брахманы в изначальном смысле слова и вожди как понтифики). Эти группы были организованы в иерархию, соответствовавшую функциям внутри живого организма высшего типа.