Александр Дьяков - Философская традиция во Франции. Классический век и его самосознание

«Великие конструкторы нововременного мира, – пишет П. Шоню, – движимые не материальной потребностью и практикой, но ради постижения плана устроения направляемые черпаемой в сердцевине религиозного представления о великом творении Господнем эстетикой, задумывали столь совершенный универсум, что унаследовавшие его без всяких заслуг поколения вообразили, что он может существовать без Бога» (Шоню П. Цивилизация классической Европы. С. 402).

Мань Э. Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII / пер. А. С. Васильковой. СПб.: Евразия, 2002. С. 211.

Монтескьё Ш. Л. Персидские письма. Размышления о причинах величия и падения римлян / пер. Н. Саркитова. М.: Канон-Пресс-Ц, 2002. С. 125.

Академия была государственным, следовательно, католическим институтом. В противовес ему существовала протестантская Академия в Сомюре. О ее деятельности см.: Prost J. La philosophie à l’Académie protestante de Saumur (1606–1685). P.: Paulin, 1907.

См.: Académies et sociétés savantes en Europe (1650–1800) / éds. D.-O., Hurel et G. Laudin. P.: Honoré Champion, 2000.

Гельвеций К.А. Сочинения. Т. 1. С. 475.

Бруно Латур предложил интереснейшую концепцию Нового времени. На его взгляд, самый этот термин (moderne) обозначает две различные совокупности практик – 1) создающая посредством «перевода» гибриды природы и культуры и 2) создающая посредством «очищения» две онтологические зоны – человеческую и не-человеческую. «Тьма, царившая в прежние эпохи, которые неподобающим образом смешивали социальные нужды и природную реальность, уступила место утренней заре, которая четко разделила материальные причины и человеческие фантазии. Естественные науки определили, чем является человеческая природа, и появление каждой дисциплины переживалось как тотальная революция, в ходе которой она, наконец-то, освободилась от Старого Режима. Никто не является современным, если он не почувствовал красоты этой утренней зари и не трепетал от ее обетований» (Латур Б. Нового времени не было. Эссе по симметричной антропологии. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в С.-Петербурге, 2006. С. 101).

Шоню П. Цивилизация классической Европы. С. 398.

Латур Б. Нового времени не было. С. 98.

Там же. С. 99. «Трижды, раз за разом оборачиваясь между трансцендентностью и имманентностью, нововременные оказываются в состоянии мобилизовать природу, овеществить социальное и ощутить духовное присутствие Бога, настаивая на том, что природа ускользает от нас, что общество – наше собственное творение и что Бог больше уже ни во что не вмешивается» (Латур Б. Нового времени не было. С. 100).

Жильсон Э. Дух средневековой философии. М.: Ин-т философии, теологии и истории св. Фомы, 2011. С. 22.

В своих Гиффордовских лекциях Э. Жильсон пишет: «Христианскую философию уничтожила отнюдь не наука Нового времени, эта великая сила, объединяющая умы. Когда наука Нового времени родилась, уже не существовало живой христианской философии, способной ее принять и усвоить. Эта работница мира пала на поле брани; брань же разразилась в результате бунта национальных эгоизмов против христианской цивилизации. А сам этот бунт, который христианская философия должна была предупредить, был вызван внутренними распрями, от коих она страдала, потому что предала забвению собственную сущность – быть христианской. Здание, насквозь пересеченное трещинами, рухнуло» (Там же. С. 515).

Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления / пер. В. В. Бибихина. СПб.: Наука, 2007. С. 156–157.

Латур Б. Нового времени не было. С. 136.

Там же. С. 171.

Гассенди П. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1966. С. 73–74.

Гассенди П. Сочинения. Т. 2. С. 76–77.

П. Бейль в своем «Словаре» фиксирует это происшествие следующим образом: «В представлениях Сорбонны, на основании которых парижский парламент вынес приговор о раскольниках в 1629 г., содержится следующее: нельзя задеть принципы философа Аристотеля, не затронув принципы схоластического богословия, преподанные Церковью . В 1624 г. парижский парламент изгнал из своей среды трех человек, пожелавших публично отстаивать тезисы против учения Аристотеля; запретил кому бы то ни было публиковать, продавать в печатном виде или устно распространять положения, содержащиеся в этих тезисах, под страхом телесного наказания; запретил преподавать какие бы то ни было положения, направленные против древних и апробированных авторов под страхом казни» (Бейль П. Исторический и критический словарь: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1968. С. 111).

Там же. С. 109.

Арно А., Николь П. Логика, или искусство мыслить. С. 27–28.

Фонтенель Б. Рассуждения о религии, природе и разуме / пер. С. Я. Шейнман-Топштейн. М.: Мысль, 1979. С. 187.

П. Шоню пишет: «…осуждение Коперника датируется 1616 г., Галилея – 1632-м. Во имя Аристотеля. Что значило это двойное осуждение начала XVII в.? Рёв осла схоластики. Головокружение от новых масштабов творения Божия. Ужас перед бесконечными пространствами. Это Аристотель осудил Коперника и Галилея в начале XVII в. во имя былой, одержанной в XIII в. греческим несесситаризмом благодаря святому Фоме (1225–1274) победы над августинианством и позднейшим утверждением Этьена Тампье 1277 г. о возможности бесконечности, множественности, движения мира исходя из суверенного могущества воли являющего себя Бога.

Космос, окончательно разрушенный Рене Декартом, – это замкнутый мир Аристотеля, не абсурдный маленький круглый шар, плавающий в бесконечной пустоте, но мир, равнообъемный физическому пространству. Вне Вселенной Эйнштейна, как и вне Вселенной Аристотеля, нет ничего, даже пустоты. До такой степени, что даже выражение “вне” не имеет смысла. Был ли мир, который просуществовал до конца XVI в., столь же строго незыблем, как мир Эйнштейна? Вероятно, по заблуждению еретический космос Аристотеля будет рассматриваться теологами римской инквизиции как необходимый для Откровения» (Шоню П. Цивилизация классической Европы. С. 432).

«Эта не-систематичность есть несомненный признак эпохи, – пишет О. Р. Блок. – Конечно, систематические картезианская конструкция, познание и воля мало-помалу подминали под себя все, искажая перспективу, если принять Декарта за отправную точку, исходя из которой оценивается то время, однако это столько же его время, сколько время Гассенди: все указывает на то, что Декарт для первой половины 17-го века был исключением, а не правилом…» (Bloch O. R. La Philosophie de Gassendi. Nominalisme, materialism et métapysique. Hague: Martinus Nijhoff, 1971. P. 487).