Сергей Чудинов - Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

Более сильный аргумент в отношении мотивов, движимых человеком, мы находим в параграфе, посвященном истории первого мученика ислама. Читателя может удивить тот факт, что первым мучеником в исламе признается женщина, жена раба Йассира [347], семья которого приняла ислам в мекканский период проповеди Мухаммада. Умм Аммар, претерпев вместе с семьей жестокие пытки от руки Абу Джахля, главного врага Мухаммада из влиятельного рода махзум, в конце концов была убита его копьем. Авторы фатвы отмечают «в высшей степени пацифистичный» характер мученичества Умм Аммар, которая не попыталась никаким образом ответить местью на притеснения или убить себя. Вместо этого она оставалась стойкой до конца, претворяя в жизнь совет основателя ислама о терпении, которое вознаградится райскими садами [348].

В сравнении с типом первого мученика ислама современный «му-ченик»-бомбист объявляется полной ему противоположностью: в основе его действий лежат «отсутствие терпения, отчаяние и нигилистическая ненависть» [349]. Ученые фактически признают, что первой мученице ислама принадлежит заслуга ведения «великого джихада», укрощения собственных страстей, тогда как те, кто претендует на современных мучеников, уничтожают не свои страсти, но себя, обрекая свою душу на гибель не только в земном мире, но и потустороннем: «Тогда как Умм Аммар уничтожила свое эго (джихад ан-нафс) [350]в преданности Аллаху, бомбист-смертник уничтожает себя (каталь ан-нафс) физически и метафизически» [351].

Для подчеркивания значимости терпения и благородного рыцарского духа, присущих истинному воину джихада, и превосходству этих качеств над стремлением к мести врагу в качестве архетипического примера и этического идеала, авторы ссылаются на личность четвертого халифа, правителя арабомусульманского государства Али ибн Абу Талиба, зятя Мухаммада [352]. Приводимый в связи с этим хадис повествует об эпизоде, случившемся во время осады мусульман язычника-ми-курейшитами [353]в Медине в 627 году. Али победил в единоборстве могучего противника Амру ибн Абд Вудда, пробравшегося в тыл к мусульманской армии, и простил врагу, плюнувшему ему в лицо, личное оскорбление, сказав, что он убивает только на пути Аллаха, а не из-за личных мотивов. Правда, в итоге Ибн Абд Вудд все же погиб от руки Али, проявив упорство и попытавшись напасть на него вторично [354].

Второй раздел «Захваченного каравана» авторы посвящают изучению вопроса о легитимности объекта покушения террористов и приходят к выводу о том, что грех самоубийства бомбиста-смертника отягощается отвратительным грехом незаконного убийства другого человека, поскольку при взрывах всегда страдают простые очевидцы. Для свидетельства тяжести этого преступления приводится коранический аят, наиболее цитируемый противниками терроризма в исламе:

«…Мы предписали сынам Исраила (Израиля): кто убьет человека не за убийство или распространение нечестия на земле, тот словно убил всех людей…» (Коран, 5:32).

Преднамеренное убийство мусульманина карается вечными адскими муками. Причинять вред жизни и имуществу немусульман, имеющих договор с правительством мусульманской земли и находящихся под его защитой, недопустимо. Кто убьет немусульманина, нарушив договор, в соответствии с хадисом не «почувствует райского аромата», несмотря на то что тот «ощутим на расстоянии сорока лет» (аль-Бухари) [355]. Оппоненты фатвы указывают на ясное предписание в исламе, запрещающее покушаться на жизнь женщин, детей, больных и служителей религиозного культа. В особенности недопустимо причинение какого-либо вреда в отношении женщин и детей. Использование женщин и детей в мученических операциях, превращение их в цель или жертву побочного ущерба запрещено шариатом [356].

Все дальнейшие рассуждения авторов на эту тему, включая разбор ранее упоминаемого нами хадиса об Али ибн Абу Талибе, сводятся к утверждению, что дух мусульманского джихада заключается в бескорыстном благородстве, беспримерной храбрости и посвящению себя исключительно служению Аллаху и его религии. Ученые настаивают на том, что любое покушение на гражданских лиц, под каким бы предлогом оно ни осуществлялось, должно расцениваться как нарушение благородных шариатских норм.

Окончательный вердикт, к которому приходят авторы в заключении всего проведенного исследования, звучит следующим образом: «Техника бомбинга смертников чужда (is anathema), прямо противоположна суннитскому исламу и несовместима с ним. Она признается юридически запрещенной, будучи предосудительным нововведением в исламской традиции, гнусным грехом в нравственном отношении, сочетающим в себе самоубийство и убийство, а в теологическом отношении поступком, имеющим последствия в виде вечного проклятия» [357].

Рассмотрев два религиозно-правовых документа, представляющих прямо противоположные позиции по вопросу об атаках террористов-смертников, теперь мы можем более уверенно судить о том, насколько же соответствуют исламу так называемые мученические операции.

Оценивая объективно самую известную фатву апологетического характера, можно утверждать, что ее изначальная цель, получить ясные и неоспоримые доказательства соответствия современных мученических операций шариату и традициям раннего ислама, была достигнута автором лишь частично. Ее первейшая задача — оправдать атаки бомбистов-смертников — потерпела полную неудачу, поскольку вся доказательная база, как в плане хадисоведческих штудий, так и логической обоснованности, имеет крайне неубедительное и шаткое основание. Гораздо более убедительной, как в области логики, глубокомысленности умозаключений, так и педантичности техники интерпретации основополагающих текстов ислама, выглядит позиция авторов «Захваченного каравана».

Несмотря на слабость доказательной базы сторонников атак смертников в целом, приходится все же признать, что практика мученических операций не может быть отделена от ислама полностью. Наиболее сильные аргументы фатвы связаны с четвертым из обозначенных нами пунктов первого аспекта проблемы — намерениями воина джихада. Факт очевидного различия мотивов простого самоубийцы и террориста-смертника способен повлиять на окончательный вердикт, оценивающий сам поступок с перспективы шариата. В случае соответствия мотивов исполнителя акции самопожертвования исламским предписаниям в условиях оборонительного джихада (вооруженного восстания против немусульманской власти при военной оккупации территории мусульманской страны) доводы, приводимые в фатве, способны предоставить идеологическую лазейку для обхождения запрета на самоубийство и убеждения мусульманина в разрешенности подобного вида вооруженной борьбы. В основополагающих текстах ислама (Коране и Сунне) невозможно найти точный прецедент, оправдывающий атаки взрывающих себя современных «мучеников». Но точно так же там нет и конкретного запрета в отношении такой формы нанесения урона противнику. Поэтому в таких сложных случаях военно-политического противостояния мусульман и немусульман, как арабо-израильский конфликт в Палестине, где оккупация территории противником очевидна, вопрос обречен оставаться предметом индивидуального иджтихада, самостоятельного правового решения отдельных богословов, чьи вердикты могут существенно различаться и вступать в противоречие. Слабым звеном в аргументации легитимности мученических операций в подобных условиях может быть гомицидальный аспект, если они прямо нацелены на гражданское население, как в случае палестинского терроризма смертников. Только радикальная трактовка принципов ведения войны в исламе способна оправдать жертвы со стороны мирного населения вражеского общества.