Роджер Скрутон - Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых [litres]

Великое завоевание Конституции Соединенных Штатов состояло в том, что частная собственность, свобода личности и верховенство права стали неотъемлемыми чертами не только политической панорамы этой страны, но и американской политической науки. Почти вся левая американская философия не так давно основывалась на этих классических либеральных убеждениях. Очень немногие ее представители ставили под сомнение фундаментальные институты «буржуазного» общества в их марксистском понимании. Вместо этого все внимание было приковано к патологиям свободного общества: «консюмеризму», «демонстративному потреблению», «омассовлению» общества и рекламе. Американских критиков свободной экономики – от Веблена до Гэлбрейта – беспокоила не сама частная собственность – краеугольный камень их собственной независимости, а частная собственность в руках других. В последнее время именно вид собственности в руках простых, неотесанных, необразованных людей беспокоил внутренних критиков американского капитализма.

Не желая считать консюмеризм естественным результатом демократии, левые предприняли попытку показать, что потребительство – это совсем не демократия, а ее патологическая форма. Собственность в Америке – это нечто слишком осязаемое, слишком физически ощутимое. И если еще можно обманывать себя насчет мыслей и чувств простых людей, то трудно заблуждаться при виде мусора, разбросанного по их дворам. Для гостя с Восточного побережья разбухшие пригороды Техаса – это пощечина цивилизации. Через собственность, рекламу и медиа простые американцы выставляют себя напоказ и подрывают иллюзию равенства. Это создания совсем иного рода, чем отстаивающий их права либерал, и это надо проглотить.

Решение пришло в 1960-е годы к таким мыслителям, как Баран, Суизи и Гэлбрейт, которые стали рассматривать убожество современной Америки как продукт «системы» сложившихся властных отношений [23] См. в первую очередь: [Baran, Sweezy, 1966]. . Оказалось, что не массовый спрос, а политическая воля подстегивает культуру потребления. Капиталисты и политики бесстыдно поощряют людей разжигать свои аппетиты, несмотря на все доводы в пользу их ограничения. Поэтому в борьбе с культурой потребления либералы, не унижая достоинства американцев, наносят удары по властям, которые их угнетают.

Европейский марксист, оглядываясь на тяготы ранней промышленной революции в Англии, скорее всего, будет увлечен взглядами Хобсбаума и Томпсона, которые обнаруживали «классовую борьбу» во всех социальных потрясениях. Однако, за исключением недолгого периода Великой депрессии, марксистские воззрения никогда не получали широкого признания у американских левых. В США не было многочисленных препятствий на пути общественного развития, которые существовали в Европе. Эта страна богата территорией и ресурсами, амбициями и возможностями, а ее политическая система враждебна возникновению потомственных элит. В результате границы «классов» остаются зыбкими, а сами они изменчивы и не имеют очевидных моральных атрибутов [24] См.: [Sombart, 1906; Зомбарт, 2005 a ]. .

Существует своего рода теология классовой борьбы. Вселенские силы сталкиваются на заводах и улицах крупных промышленных городов Англии. При этом участники неминуемо выстраиваются в две противостоящие фаланги, как воюющие ангелы в «Потерянном раю» Мильтона. Чтобы это стало явью, рабочий должен увидеть в своем начальнике антагониста, интересы которого во всем противоположны его собственным. А интеллектуал должен встать бок о бок с рабочим в борьбе за справедливость.

Никто бы не купился на такие байки в Америке, где работодатель и наемный работник движутся вверх по одной и той же карьерной лестнице, различаясь лишь положением на ней. Поэтому интеллектуальные противники американского трудолюбия и вертикальной мобильности лишены преимуществ «солидарности интеллигенции и пролетариата», которая выступает такой мощной силой при формировании повестки дня европейского социализма. Они вынуждены обращаться непосредственно к властям. Для этого левые мыслители образовали «контристеблишмент», обладающий социальной властью, которая превосходит обычные деньги капиталистического класса. Именно так и следует читать New York Review of Books , чей пренебрежительный взгляд на американскую культурную дикость стал мощной силой в сплочении оппозиционных преподавателей и журналистов начиная с 1960-х годов. Главный посыл этого издания – «у них есть деньги, но у нас есть мозги».

Таким образом, США произвели впечатляющую плеяду язвительных экономистов: эрудированных и остроумных комментаторов огромного производственного улья, который так щедро платит им за их презрение. Торстейн Веблен положил начало традиции классическим исследованием «Теория праздного класса» (1899), в котором восхвалял пользу пороков, присущих тем, кто находится наверху социальной иерархии. Его ирония была того же рода, что и у Мандевиля в «Басне о пчелах», однако приняла новый поворот. Благодаря демонстративному потреблению вебленовский «праздный класс» продлевает свое существование, вновь пуская в оборот прибыль, полученную за счет труда других людей. Нельзя сказать, что Веблен представлял себе какую-либо альтернативу или бесклассовый порядок вещей. Будучи слишком скептиком, чтобы принять такого рода выход из положения, и в то же время безжалостно нападая на марксистское интеллектуальное надувательство, он держался в стороне от американской действительности, про себя посмеиваясь над симбиотическим совершенством, с которым организм поддерживает сам себя.

Сказать, что Джон Кеннет Гэлбрейт в лучших своих проявлениях был столь же остроумным и харизматичным, как и Веблен, было бы немалой ему похвалой. Там, где ему не хватало социологической интуиции, он брал смелостью выводов. Как и его великий предшественник, Гэлбрейт постоянно расширял поле критики за счет намеренного поиска противоречий. Его теория была глобальной «политической экономией» в том широком смысле, в котором она задумывалась Смитом, Рикардо и Миллем. Как и Веблен, он не был ортодоксальным левым мыслителем. Тем не менее его выводы и приведенные в их пользу аргументы имели большое значение при формировании позиции левых в 1960-х годах. К тому времени Гэлбрейт (хотя он родился и вырос в Канаде) был назначен президентом Джоном Кеннеди послом Соединенных Штатов в Индии. Затем он стал экономическим советником правительств Индии, Пакистана и Шри-Ланки. В 1966 г. Гэлбрейт стал ритовским лектором на Би-би-си, и перед своей смертью в 2006 г., когда ему было 98 лет, он имел 50 почетных степеней в университетах по всему миру. Его вполне можно было бы назвать самым авторитетным критиком истеблишмента среди тех, кто заслужил подобную репутацию. Приблизиться к подобному признанию могли разве что Эдвард Саид и Рональд Дворкин.