Сергей Комаров - Либералия. Взгляд из Вселенной. Свобода – вид сзади

Есть природа и есть её жизнь, а это всё, что есть – это же голая физика, гоняющая животворящую энергию по всему мировому пространству, и загоняющая её в энергетические ловушки, потенциальные ямы, как охотники загоняют крупных зверей в звероловные ямы, или те же пастухи загоняют разгулявшийся на воле скот в предназначенные для него загоны. Всё же прочее есть метафизика. Но именно она и делает человека человеком, прагматика исцеляет до романтика, физика до лирика, естествоиспытателя до гуманитария, неверующего до верующего, а учёного и гения – до нашего родного полуграмотного обывателя, одним словом – превращает жестокую, бездушную и безжалостную к людям жизнь в светлую, полную красоты и несбыточных надежд метажизнь.

Люди скачут, плавают, летают, заныривают, подныривают, спрыгивают, бросаются куда-то, но не потому, что это им для чего-то надо, а потому, что без этого они перестают быть людьми.

И как же просто это объясняется в моём мире – мире природном, мире физическом, что даже я, человек, далёкий от физики, как и от всех других областей знаний, сумел открыть его для себя. Ведь физика, она не только для физиков, но и для химиков и, даже, для лириков.

Природа заложила в нас такие потенции и механизмы, которые не вписываются в нашу обывательское сознание, в нашу примитивную логику, основанную на диаде спрос-предложение, и лишь благодаря которым, человечество и развивается быстрее, чем другой животный мир, который и реализует собой эту диаду в её абсолюте. И как человек много выше рынка с его спросом и предложением, и много выше своего же сознания, так и законы природы много выше того, из чего она состоит. А природа состоит только из живой энергии в разной её кулинарной обработке, потому её жизнь можно определить, как кухню приготовления разных вкусных блюд для природных образований, для своих деток – из единого природного субстрата – энергии. Всё живое её кушает, но каждое из них под своим соусом.

Хотя сказано это так, для фигуры речи, а в действительности, энергия, её жизнь и законы этой жизни триедины, когда никто никого ни больше и не меньший, а всё в одном.

Но неужто и в древние времена трудно было до этого додуматься вместо того, чтобы устраивать состязания между курами и яйцам, сознанием и материей, духом и разумом на первенство в том, кто занимает лидирующие позиции в закольцованном мировом пространстве. Ну ладно древним простительно, они не знали, что мир закольцован во всех своих масштабах и формах. Но современным то философам, что до сих пор в качестве главной целью своей философской жизни видят продолжение наблюдения за гонкой по кругу кур с яйцами, должно быть перед людьми неловко. Хотя, извините, я читал, что будто бы они закрыли это своё вечное состязание, заключив, с основным вопросом философии перемирие. И это, как я полагаю и есть главная победа разума над философией.

Я не знаю ни одного вопроса, что разрешили бы философы и что пригодилось бы людям в их жизнях. А потому в сердцах я отношу их к «лишним людям», в прочим, как и себя, а точнее того, что от меня осталось после выхода на пенсию.

Хотя нет, напрасно я так на людей, они всё же додумались до триединства в образе Святой троицы: Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого, и все, как один с заглавной буквы, чтобы никто из простых смертных не смог бы разобраться, кто из них главный, и к кому обращаться, когда сильно приспичит за помощью.

Но как же безнадёжно далеки от сути вещей все заумные объяснения по всем, без исключения, вопросам в мире гуманитарном, где любой маломальский вопрос, в том числе и вопрос о безрассудстве полётов людей, как во сне, так и наяву, неизбежно уходит от нас куда-то в никуда, что люди смышлёные, сообразительные и предприимчивые исхитрились назвать метафизикой, и организовали там своеобразный пантеон санаторного типа. И если обыватели любят отдыхать от суетности жизни на природе, в мире физическом, где для них предприниматели организовали благоустроенные зоны отдыха, то те же философы и мыслители предпочли отдыхать подальше от обывателей, чтобы их с ними не спутали ненароком – в мире метафизическом, где и оставались навсегда в случае своей кончины.

Порой они залетали оттуда и в трансцендентность, слава Богу, недалеко: из непонятно откуда в абсолютное никуда, в надежде увидеть там Бога, полагая, что там, чего нет, и Ему, кого тоже нет, самое и место. Ведь ни на земле, ни на небе, его так и не нашли, но не найдя его и там, где ничего нет, и быть не может, быстро возвращались на свою санаторную-пантеонную базу метафизического отдыха.

Но ближе к нашим дням туда повадились наведываться и писатели, вполне уважаемые, как и философы, люди – белая кость. Они не хотели отставать от философов ни в чём, в том числе, и в вечности, а метафизика давала им, наделённым особым даром художественного воображения, определённые преимущества перед философами. Ведь у больших писателей, что ни слово, то метафизика, иначе, как было бы определить, что они большие. А теперь туда повалили и многие журналисты, стараясь, как можно правдоподобнее изображать из себя философов, и метафизика из пантеона превратилась в общенародное кладбище, в своеобразное отхожее место.

Конечно же в мире, что создала природа, все знания можно найти только в ней же самой – в физике. Но что значат сухие знания для человека, для его души, наделённой способностью любить, верить, надеяться, мечтать, воображать, фантазировать, летать, чувствовать и переживать? Знания не приносят людям счастья, в них нет той жизни, что есть в его чувственном мире. Но только в метафизике душа и может разгуляться в волю, на всю катушку: «неси, мол, Емеля – твоя неделя», и оторваться по полной в неподконтрольной разуму среде обитания.

Метафизика – это самое место для разгула человеческой души. А потому так и просится называть гуманитарные науки, в которых не присутствует физика, метанауками, а знания в гуманитарном мире – метазнаниями. Да и любые знания, не опирающиеся на природу вещей, уместно называть метазнаниями.Но человек – это не знания, а это неутешные слёзы и безудержный смех его души. Хотя и знания тоже, но чуть-чуть.

Картина мира, что иногда я называю и УльтраСуперЗумом, и «Теорией всего» и «Единой Теорией Абсолютности», как тут не назовёшь, чтобы внимание обывателя привлечь, объясняет «всё», но людям из этого «всё» не нужно, ровным счётом, «ничего», что опять же является банальностью: той же диадой спрос-предложение. Ведь спрос формируется, как правило, живой потребностью людей, а потребности тех же обывателей и либералов вы знаете лучше меня: «хлеб и зрелища» и это им с головой хватит.