Павел Максименко - PRO ET CONTRA. Вольные рассуждения о русском радикализме

Многие крестьяне говорили: «Для царя было бы лучше не обещать свободу, если он не может командовать землевладельцами»; или они открыто заявили, что «корень зла находится в монархии», понимая, что им придется полагаться на себя, а не на высшую доброжелательность.

Как было отмечено, правительство было полностью готово к тому, чтобы подавить беспорядки с ужасающей жестокостью. Были отправлены карательные экспедиции; были массовые наказания, порки, депортации на принудительные работы в Сибирь и поголовное сжигание деревень, Подробные новости об этом добрались до Герцена в Лондоне. «Бедные, бедные крестьяне!», – писал он. – «Люди в Европе не подозревают, как правительство, поддержанное штыками и погодинскими статьями вкусив польскую кровь, теперь спускается вниз: кровь скользкая».

Поразительный инцидент произошел в деревне Бездна, в усадьбе графа Мусина-Пушкина, захватывающей часть Казани, Самарскую и Симбирскую губернии, где память о Пугачёве был еще жива. Он вызвал сенсацию среди русской общественности: даже правительство, которое обычно скрывало новости о таких революционных событиях, сочло обязанным дать свою собственную версию инцидента (в «Петербургской газете» в мае 1861 г.), учитывая сообщения, появившиеся в иностранной прессе, а также в «Колоколе» Герцена. Рассказ о том, что случилось, поможет понять, какое глубокое впечатление производят такие инциденты на формирование радикальных настроений.

Указ был зачитан в Симбирске 9 марта, в рыночный день, а рекламные листовки с выдержками из устава были были распространены между крестьянами. Новости распространялись с большой скоростью по всему району. Народ, собравшись и посоветовавшись друг с другом, решил, что заявленные положения устава это «пустяки». Испуганные местные власти тогда запретили читать указ частным лицам, и он был доверен священникам и чиновникам. К несчастью, это послужило только увеличению крестьянских подозрений и поощрило слухи. Тихий, упрямый, спокойный крестьянин по имени Антон Петров в Бездне стал центральной фигурой этих тайных обсуждений. Через несколько дней его собратья крестьяне сделали из него «пророка новой свободы»: отовсюду пришли люди, чтобы услышать его взгляды на указ и пророчества.

Бездны, в свою очередь, разослали посыльных, чтобы объяснить природу настоящей свободы. Крестьяне перестали выполнять свои « обязательства» и продолжили делить леса землевладельцев. Все местные власти покинули присутствия, и когда генерал граф Апраксин прибыл на место происшествия с карательной экспедицией, «крестьянская независимость уже бурлила». Петров призвал крестьян взять землю и «пообещал свободу тридцати четырём провинциям». Когда Апраксин выдал приказ об аресте Петрова, люди отказали ему в его выдаче. К этому времени около 5000 крестьян собрались в Бездне чтобы защитить своего лидера. Постоянные часовые были выставлены у дома Петрова. Старики, женщины и дети были эвакуированы в соседние деревни, хотя все, казалось, были убеждены в том, что солдаты не посмеют стрелять, или «в крайнем случае» дадут три залпа в воздух, и никто не пострадает.

12 апреля Апраксин снова появился в округе деревни в сопровождении 250 казаков. Крестьяне делегировали двух стариков предстать перед генералом с традиционным хлебом и объяснить точку зрения крестьян, но генерал отказался вступать в какие-либо переговоры и объявил через священника в полном литургическом облачении, в присутствии солдат и двух офицеров, что он отдаст приказ открыть огонь, если крестьяне не разойдутся. Затем он появился лично и снова приказал немедленно собрать крестьян, из которых никто не был вооружен, и они стояли в тишине, и когда Апраксин начал проклинать их, они многократно скандировали «свобода», после чего он отдал приказ стрелять.

«Тысячи и тысячи крестьян (по данным неизвестного наблюдателя) в густой толпе вокруг дома Петрова, на телегах, на заборах, на крышах соседних домов, образуя огромное море человеческих голов, все повернулись к солдатам. Первые три залпа оставили толпу без движения. Крестьяне продолжали кричать «Свобода!» и только прикрывали лица руками. В доме Петрова кто-то плакал: «Они хотят напугать тебя, не надо». «Разойтись!», «Стоять на месте!», «они стреляют не больше трех раз». Но стрельба не прекращалась, нарастая, и, наконец, толпа была охвачена паникой. Ужасный случился переполох в общем беспорядке, среди стенаний, завываний, топота и криков казак. Выстрелы останавливали крестьян, которые бросались в бешенстве, падали, накрывали собой других и другие падали в лужи крови; иные разбегались в соседние сады, поля, деревенские улочки. Наконец, Антон Петров вышел из дома, в длинной рубашке и пальто, как и у сектантов перед молитвой, с копией устава об освобождения, держа его над головой и повторял в тишине: «свобода и перемирие, свобода и перемирие». Он был мгновенно арестован и отправлен в тюрьму в Спасске.

Согласно первому официальному сообщению, присланному Апраксиным, были убито 57 и ранено 77 человек. Фактически, количество убитых и раненых были ближе к 500, что неудивительно, учитывая плотность толпы и интенсивность стрельбы. Апраксин яростно заметил: «Тьфу, сколько их! Неважно, мы будем сообщать меньше, обычно это делается». После боя генерал поставил две пушки перед деревенской ратушей и стал вылавливать напуганных крестьян. Он заставил их стоять на колени и часами ругался на них.

По приказу императорского командования Петров предстал перед военными. и был расстрелян в самой Бездне через неделю после события, в присутствие его товарищей, которых заставили наблюдать казнь. Похоже, это б почти так же ужасно повлияло на крестьян, как сама стрельба, и даже некоторые из них сбежали. «Двенадцать выстрелов», – доложил «Колокол», – «были настолько плохо нацелены, что они не расстреляли Петрова, а поставили власть в тупик».

Местное дворянство организовало ужин в честь и в благодарность Апраксину, с речами слишком елейными, чтобы воспринимать их всерьёз.

В то же время, однако, несколько членов казанской интеллигенции, в основном студенты университета и духовной Академии, оказались достаточно смелыми, чтобы устроить панихиду «по рабам Божьим, погибшим за свободу и любовь к Отечеству». Реквием отслужили два молодых священника-студента из Академии. После службы выступил Щапов, известный популист, историк и профессор Казанского университета, копии выступления позднее были тайно распространены по всей территории города. В официальном отчете выступление было названо «дерзким и в высшей степени неблагоприятным для ситуации власти». Александр был сильно раздражен, особенно из-за беспрецедентного смущающего религиозного контекста, и сам написал, что «Щапов должен быть арестован, а студенты посланы в тюрьму на Соловки». Команда была выполнена, шестнадцать студентов, кроме того, были исключены из университета, и Апраксин получил орден Святого Владимира за «выдающееся гражданское и военное служение». «Я не могу не одобрить действия графа Апраксина» – это вердикт Александра по делу.