Алексей Лосев - Очерки античного символизма и мифологии

Здесь мы подходим к искусству с конструктивно–логической стороны, но можно подойти, с точки зрения Аристотеля, и несколько иначе, а именно, дедуцируя его из теории душевных сил, развиваемой в Dc an. Ill 9, 432а 15—433а 8 (о трех способностях и их взаимоотношении, ср. De motu anim. 9, 700b 17J; Ethic. Nicom. I 13, 1102a 13—1103a 10 (о разделении души на части αλογον и τό λόγον εχον, о трех восходящих типах душ и разделении добродетелей на днаноэтические и этические); 2, 1139а 3 — b 13 (об έπιστημονικόν и λογιστικόν, о разуме πρακτικός, ποιητικός и θεωρητικός, ср. I 1, 1094а 6; X 8, 1178b 20). Met. VI 1, 1025b 18—28 (διάνοια — πρακτική, ποιητική, θεωρητική <���неразумную… обладающую разумом… познающем… рассудительном., практическом, творческом… созерцательном… мышление — практическое, творческое, теоретическое (греч.). > 1026b 4); Top. VI 6. 145a 15; VIII 1, 157a 10; XI 7, 1064a 10—19; De caelo III 7, 306a 16; и пр. общеизвестные места. Но это уже проделано в книге Reinkens I. И. Aristo–teles uber Kunst, besonders iiber Trag5die. Wien, 1870, 3—12.

Poet. 1450а.

Учение Аристотеля о перводвигателе изложено мною в «Античном космосе», 456—463.

Ср. тут же и учение Аристотеля об энергии (Античный космос, 373—386).

В первом изд.: совершенно.

Poet. XI 1452а.

Ibid.. XVI 1455а.

Ibid., XI 1452а.

Ibid., XI 1452b. Bonitz. Аг. St. V.

Rhet. И 5, 1382а 21—27.

Ibid., II 5, 1382а 27 — b27.

Ibid., II 5, 1382b 27—1383а 12.

Ibid., II 8, 1385b 13—16.

В первом изд.: не состоящие.

Ibid., II 8, 1385b 16–1386a 4.

Ibid., II 8, 1386a 4—16.

Poet. XIV 1453b.

Ibid., XIV 1453b— 1454a.

Ibid., XIII 1453а.

литературы по катарсису (нем.).

Поэтому не выдерживает критики теория Ed. Miiller, который в своем знаменитом труде «Geschichte d. Theorie d. Kunst bei d. Alten» (Bresl., 1837. II. Bd) наряду с моральным и почти религиозным истолкованием излишне выдвигает в катарсисе момент удовольствия. Он спрашивает (62): «Wer sollte da noch zweifeln, dass eben in Umwandlung der Unlust, die ihnen (dem Mitleid und der Furcht) anhaftet, in Lust die Reinigung dieser und anderer Leidenschaften besteht, oder damit wenigstens in innigsten Zusammenhange steht?» <���Кто может еще сомневаться, что именно в претворении неудовольствия, которое присуще им (состраданию и страху), в удовольствие и состоит очищение этих л других страстей, либо по крайней мере все это теснейшим образом с очищением связано? (нем.).>. He выдерживает критики и рассуждение Кока (Kock. Ober d. Arist. Begr. d. Kathars. 1851), который очищение от сострадания видит в «мысли» о том, что потерпевший не вполне невинен, а очищение от страха — в «убеждении» в том, что мы не пострадаем, если не будем так ошибаться. Эту интеллектуалисти–ческую мораль отвергает даже Целлер (Phil. d. Gr. II 2, 780—781).

Поэтому нельзя согласиться и с Целлером, который в катарсисе выдвигает момент чисто художественного настроения (Phil. d. Gr. II 2, 773 слл.), отделяя, на основании Pol. VIII 7, 1341b 36, ср. 770, прим. 2, и VIII 6, 1341а 21, эстетический катарсис от этического. Это невозможно уже по одному тому, что сам Целлер несколькими страницами выше утверждает, что у Аристотеля эстетическое и этическое трудно отделимы друг от друга (765, 766: «Wenn das Schцne ebensogut die Eigenschaften einer wissenschaftlichen Untersuchung oder einer guten Handlung, wie die eines Kunstwerks, bezeichnet, so ist sein Begriff noch viel zu allgemein, um der Kunsttheorie zur Grundlage dienen zu kцnnen»), а несколькими страницами ниже говорит, что «von diesen reinigenden (в эстетическом смысле) Wirkung der Tragцdie die ethische als eine zweite, von ihr verschiedene zu unterscheiden (как это делал, напр., Ueberweg, Zeitschr. f. Philos. 36. Bd 184 слл.), scheint mir nicht richtig <���Поскольку «прекрасное» одина¬ково хорошо описывает свойства научного исследования или хорошего поступка, как и произведения искус–ства, его понятие имеет слишком об–щий характер, чтобы послужить осно¬ванием теории искусства… мне пред¬ставляется неверным отделять от этого очищающего… действия траге¬дии этическое как некое второе, от него отличное (нем.). > (784, прим. 1).

Правильнее всего понимали катарсис те из старых исследователей, которые, подобно D. Lambin (XVI в.) или D. Heinsius (изд. Поэтики. Leyd., 1611), возводили его к религиозному очищению мистерий (по Lambin — Lustratio, expiatio). Из более новых я бы указал на литургически–теологическое толкование у К. Zell в его «Ober die Reinigung der Leidenschaften», напеч. вместе с переводом Поэтики Chr. Wotz. Stuttg., 1859, где в четырех тезисах, мне кажется, сказано все необходимое. Такое толкование имеет только тот недостаток, что оно недостаточно связывается с Аристотелевым учением о блаженстве, что и сделало бы это понятие более содержательным в смысле аристотелизма. (Кое–что дает в этом смысле гегелианская интерпретация катарсиса у Fr. Biese, D. Phil. d. Arist. Berl., 1842. II 699—701.) По существу, оно объемлет все те односторонности, которые выдвигались отдельными исследователями, хотевшими во что бы то ни стало понять катарсис по–европейски. Можно согласиться, напр., с Bernays, что катарсис имеет медицинское и даже, может быть, патологическое значение, и в возражениях на знаменитые «Grundzuge der verl. Abhandl. d. Arist. lib. Wirk. d. Trag.». Bresl., 1857, сделанных у L. Spengel, CJber die κάθαρσις τών παθημάτων, ein. Beitrag zur Poetik d. Arist. Abhandl. d. K. bayr. Acad. d. W. J. CI. IX. Munch., 1859, конечно, многое несправедливо, не говоря уже о тех ругательствах, которые допустил по адресу Бернайса A. Stahr во введении к своему переводу «Поэтики» (Aristoteles u. d. Wirkung der Trag. Berl., 1859); тем более, что вся эта медицина, как выясняется ( Howald . Eine vorplat. Kunsttheorie. Hermes. 54. Bd. 1919), пифагорейского происхождения. Это последнее обстоятельство характеризует медицинскую сторону в катарсисе именно с мистической стороны. Да Аристотель и сам не мог этого не знать, возводя трагедию к дифирамбу и, след., к культу Диониса. Правильная концепция — у В. Иванова, Дионис и прадиони–сийство. Баку, 1923, 183—213, и в особ. 204—208.

Античный космос, 437—444.

Античный космос, 491.

Там же, 461—462.

Общее учение Аристотеля о мифе интересно сравнить с платоновскими точками зрения, применяя общие принципы отличия Аристотеля от Платона. См. у меня «Критику платонизма у Аристотеля». М., 1929, 95— 101.

Polit. VIII 1. Цит. по пер. С. А. Жебелева: Политика Аристотеля. М., 1911, 352—353.

В последнее время наиболее яркое сопоставление классицизма и романтизма, как общекультурных категорий, я нахожу в книге: St rich Fr. Deutsche Klassik und Romantik. Munch., 1922.

Polit. VIII 2, § 1—2.

Ibid., § 2.

Ibid., § 3.

Ibid., § 5.

Ibid., § 2.

Ibid., § 3.

Ibid., § 4—5.

Ibid., VIII 4, § 1.

Ibid., § 2.