Моррис Коэн - Введение в логику и научный метод

принципов косвенных свидетельств. Однако факт этого обнаружения должен быть подкреплен показаниями какого-либо свидетеля, а для взвешивания оснований для этого утверждения должны использоваться правила свидетельских показаний. Некоторыми из факторов, относящихся к оценке весомости свидетельских показаний, являются возраст, пол, раса, душевное волнение, опыт, способность видеть и слышать.

Нередко, однако, забывается то, что в случае с показаниями обвиняемого имеет место то же самое: если ни один из аргументов сам по себе не делает разумным вывод о невиновности обвиняемого, то все аргументы вместе могут вселить существенное сомнение относительно его виновности. В своем анализе доклада комитета Лоуэлла Джон Дьюи указал, насколько фатальными могут быть последствия пренебрежения данным принципом [110] . Он показал, что рекомендация комитета, отклонившая новые слушания по делу, была следствием систематического использования данного принципа для доказательства виновности обвиняемых и систематического пренебрежения данным принципом, когда речь шла о невиновности обвиняемых.

Общая природа данного аргумента всегда имеет следующую форму: если X совершил определенный поступок, то тогда можно будет наблюдать явления m1, m2… mn; однако наблюдаются явления m1… mi; следовательно, X совершил этот поступок. Данный аргумент не является окончательным по трем причинам:

1. Он осуществляется посредством утверждения консеквента и не доказывает того, что явления нельзя было бы наблюдать, если бы X не совершил указанного поступка.

2. Легко оспорить и сложно доказать то, что если Х совершил поступок, то конкретное явление должно следовать всегда, а не просто иногда.

3. Всегда остается возможность того, что реально наблюдаемые явления не суть в точности те явления, которые наблюдались бы, если бы X совершил поступок.

Читатель может предположить, что иногда данный аргумент может быть сформулирован в логически завершенной форме следующим образом: если Х не совершал поступка, то наблюдались бы явления m1… mп; эти явления не наблюдаются; следовательно, X совершил поступок. Слабость этого аргумента заключается в сложности отрицательного основания, т. е. в сложности построения аргумента от того, что не наблюдалось, к заключению о том, что эти ожидаемые вещи, действительно, не имели места. Очень часто более поздние наблюдения проявляют указанные явления.

Читатель может заметить, что для оценки оснований требуется определенное число материальных допущений либо относительно релевантности свидетельских показаний, либо относительно неизменной связи между определенными явлениями. Пожалуй, в большинстве случаев материальные допущения подтверждаются исключительно догадками. Тем не менее, общая форма данного аргумента ясна. Допускается некий общий закон или принцип, из которого при помощи логики и других материальных допущений могут быть выведены всевозможные следствия; если не все, то некоторые из следствий верифицируются эмпирическим образом; и на основании этого делается вероятностное заключение о том, что допущенный принцип применим в рассматриваемом деле.

Рассуждения о логике и научном методе, как правило, ограничиваются рассмотрением суждений относительно естественных или каких-либо других форм существования. И действительно, существует множество авторов, верящих в то, что научный метод по своей сути неприменим к таким оценочным суждениям, как «это красиво», «это хорошо» или «это следует сделать». Если мы согласимся с тем, что все оценочные суждения указанного типа выражают только чувства, вкусы и личные предпочтения, то тогда мы не сможем говорить об их истинностном значении. (Эти суждения в лучшем случае можно будет рассматривать как описания личных чувств человека, их высказывающего.) Однако немногие авторы готовы придерживаться данного взгляда, избегая при этом противоречий. Даже те, кто настаивает на максиме De gustibus non disputandum est [111] не готовы придерживаться данной позиции и утверждать, что суждения, отрицающие наличие красоты в работах Шекспира и Бетховена, или суждения же, без разбора порицающие учения столь различных мыслителей, как Конфуций, Будда, еврейские пророки, Сократ, Эпикур, Магомет, Ницше и Карл Маркс, не могут рассматриваться на предмет их истинности или ложности. Почти все человеческое общение стало бы бессмысленным, если бы мы начали придерживаться взгляда, согласно которому всякая моральная или эстетическая оценка не является более истинной или ложной, чем любая другая.

Данное размышление само по себе еще не предоставляет логического доказательства того, что существует элемент объективной истины в моральных и эстетических суждениях. Однако оно указывает на необходимость более подробного исследования данного вопроса. Относительно вопросов морали и эстетики существуют огромные различия во взглядах. Но при этом расхождения во взглядах, хотя и в меньшей степени, имеют место и в вопросах существования в природе, и в вопросах отношений между людьми. И действительно, в естественной науке нет таких вопросов, относительно которых наша информированность была бы столь полной, что элиминировала бы все возможные расхождения во мнениях. Однако тот факт, что определенные вопросы до сих пор не разрешены, не означает, что любое мнение столь же хорошо, как и всякое другое. Несмотря на то что мы не знаем причин, вызывающих раковые заболевания, мы знаем достаточно, чтобы сказать, что некоторые мнения по этому поводу имеют меньше свидетельств или рациональных оснований в свою пользу, чем некоторые другие. Поэтому, даже если моральные и эстетические суждения во многом связаны с личным мнением, разве логическая проверка не может позволить нам прояснить наши мнения, обнаружить их импликации и выяснить, какие из этих мнений имеют больше оснований в свою пользу? Задача данной главы заключается в выработке ответа на данный вопрос.

Многие считают, что из того факта, что научный метод в истории направлен на обнаружение и изложение того, что на самом деле имело место, вытекает, что историк должен избегать моральных и эстетических суждений относительно персоналий или событий. Однако есть и те, кто считает, что подобная установка изначально невозможна ни для одного человека и что никто и никогда полностью не мог избежать если не эксплицитного, то имплицитного выражения подобных суждений. Более того, история, описывающая ситуации с людьми, но не содержащая оценочных суждений, не имела бы значимости. В рамках нашей дискуссии были затронуты три темы, связанные с применением научного метода.