Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

Благодаря этому появляется новый класс высказываний, в которых в качестве субъекта выступает нечто высказанное в каком-либо суждении (не само суждение, как при предикатах «истинный», «ложный», «вероятный», «логически необходимый»). О реальной необходимости, следовательно, можно говорить лишь постольку, поскольку синтезу суждения соответствует реальное единство вещи с ее свойством и ее деятельностью.

2. Что это такое, что с мыслимым связывает существование, с определенным существующим субъектом – свойство или деятельность или в одном отношении связывает несколько объектов? Если отвлечься прежде всего от необходимости существования, то предполагая бытие определенных вещей, мы стремимся в то же время усмотреть как необходимое их бытие в таком или ином виде и их поведение, которое прежде всего кажется нам просто действительным, фактическим; именно так стремимся мы понять это и проникнуть в него своим мышлением. В основе субъективной необходимости нашего акта суждения, связанного в познавании с фактическим, должна лежать необходимость самой вещи. Мы прежде всего не исследуем здесь ни возникновения стремления отыскать в мире такую связь необходимости и, выходя за пределы познания, что нечто есть и совершается, достигнуть уразумения, что так оно должно быть; ни метафизического права этой предпосылки. Достаточно того, что стремление это есть и господствует над нашим популярным, как и научным мышлением, и что отсюда возникает задача установить его смысл.

Здесь прежде всего необходимо различать между той предпосылкой, которая вообще руководит нашим мышлением, что необходимость в мире есть, и основанием того утверждения, что вот это и то определенное необходимо. Познаваемой необходимость является лишь там, где имеет место то же самое постоянство связи в бытии, которое в логической области (§ 31, 8) господствует над связью мыслей; где, следовательно, отдельный случай вытекает из своих предпосылок с той же безошибочной неуклонностью, как суждение на основании своих предпосылок повторяется всегда одинаковым образом; где возможно совершенное совпадение реальной и логической необходимости. Лишь в том случае, когда мы встречаем такое постоянство, мы находим основание той необходимости , что нечто есть. То, что должно быть основанием в реальном, – это должно носить на себе то же самое постоянство и общую значимость, какая принадлежит логическому основанию, по отношению к единичному случаю оно должно быть общим, по отношению к временной смене – постоянным. Познавать нечто как необходимое, – это всегда означает познавать его как следствие чего-то, что имеет значимость всегда и вообще. Поэтому чисто индивидуальное, несравнимое как таковое мы не можем усматривать как необходимое, хотя мы и верим в его необходимость.

3. Ту необходимость, которая связывает предикат с субъектом, мы понимаем отчасти как внутреннюю , отчасти как внешнюю. И различие это напоминает различие аналитических и синтетических суждений. Там, где субъект достаточен сам по себе, чтобы сделать необходимыми свои определения, – там необходимость мы понимаем как внутреннюю; там, где должно превзойти нечто другое, чтобы создать определение, – там мы понимаем необходимость как внешнюю.

Это для нас внутренняя необходимость, что дух обладает самосознанием и мыслит. Это внешняя необходимость, что получившее толчок тело движется. В первом случае свойство и деятельность следуют сами собой из субъекта, поскольку он имеется лишь налицо; во втором – лишь постольку, поскольку имеется нечто другое.

4. Там, где мы говорим о внутренней необходимости, – там мы противопоставляем единство вещи множеству ее свойств и деятельностей и рассматриваем первое как устойчивое, различиями времени не затронутое основание, которое необходимо делает свойства или деятельности постоянными или находящимися в определенной смене. Единство вещи, поскольку оно само по себе содержит необходимость известных свойств, называется сущностью, существом (природой) вещи, и существенным для нее является все то, что само по себе вытекает из ее сущности. Ни в одной философской концепции эта мысль не занимала большого места, нежели в учении Лейбница, – что есть только внутренняя необходимость, и ряд деятельностей каждой отдельной монады возникает исключительно из ее собственной внутренней сущности. Здесь сущность отдельных индивидуумов есть единственное основание необходимости, и весь совершаемый ими процесс развития есть только развитие этой сущности. Познаваемой сущность является отчасти в неизменяющихся свойствах и устойчивых деятельностях, отчасти в том законе развития, который предписывает возникновение одной деятельности из другой.

В этом представлении об устойчивом основании, которое управляет проявлениями вещи, строго говоря, находит свое завершение лишь мысль о вещи, которая, будучи себе самой тождественна, должна иметь изменяющиеся свойства и сменяющиеся деятельности. Так как мы именно хотим удержать полное тождество вещи, его следует искать в таком пункте, который лежит позади всякой данной действительности. В этой последней мы наталкиваемся на смену, а так как свойства не являются внешними для вещи и вещь, напротив, именно благодаря своим свойствам есть то, что она есть, – то тождество угрожает исчезнуть из самой вещи, если не дать ей устойчивой в смене, саму смену производящей опоры. Равным образом наше мышление лишь в себе самом может образовать предположенное единство и тождество вещи, если то же самое содержание представления, мыслимое всегда одинаковым образом, может служить соответствием для тождественного себе самому реально существующего.

Та же самая мысль о сущности вещей как об устойчивом безвременном основании их данной временной действительности наделяет объективным правом и наши прежде всего субъективные общие представления. Объединение пространственно и временно различных вещей под одним более общим представлением и их обозначение тем же самым словом лишь в том случае не являются произвольной деятельностью, руководимой просто субъективной прихотью или какими угодно соображениями целесообразности, когда многому, наряду с обнаруживающимся для нашего понимания сходством, принадлежит нечто действительно общее, во всех тождественное. Но это последнее может лежать лишь позади различимого и индивидуального проявления единичного, оно кроется в том, что общая сущность делает необходимым согласие в свойствах и деятельностях, и различия рассматриваются как привходящие извне, не основанные, в сущности, как акциденталъные.