Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

5. Внутренней необходимости противостоит внешняя , возникновению из сущности – определимость обстоятельствами. Всякое единичное есть таково , ибо нечто другое есть таково ; всякое изменение единичной вещи происходит потому, что имело место определенное изменение другой вещи. Вещи обладают способностью предписывать одна другой свое поведение. Связь в мире заключается в этой, от одной вещи на другую переходящей необходимости, которая есть причинная необходимость в более тесном смысле, когда под causa разумеется только causa transiens. Познание того, что нечто в силу внешней необходимости есть так, как оно есть, происходит так, как оно происходит, всегда слагается из двух элементов: из общего закона и определенного данного, к которому закон этот применяется. Необходимо, что планеты движутся вокруг Солнца по эллипсам: это познание покоится, с одной стороны, на познании общих принципов механики, а с другой – на познании фактической массы Солнца и планет, их расстояний и отношения между тангенциальной скоростью и притяжением. Другое отношение создало бы иные пути. Этого чисто фактического элемента мы не можем удалить, и поэтому познание необходимости как таковой выражается в просто гипотетических формах, которые гласят, что если наступает то-то и то-то, то необходимо должно наступить и другое. То, что первое наступает, – это в свою очередь необходимо в силу других причин. Но признавая нечто подобное, мы тем самым приходим к дальнейшему фактическому и так in infinitum.

Необходимость всякого единичного есть, следовательно, всегда лишь обусловленная необходимость. Когда нечто признается как необходимое, то необходимым признается не его причина, а его возникновение из наличной причины 66.

6. Гипотетической необходимости сущего, вытекающей из сущности и причины , по-видимому, противостоит необходимость, вытекающая из цели. Человек должен дышать, чтобы жить; чтобы иметь мир, должно быть готовым к войне. Но при ближайшем рассмотрении эта телеологическая необходимость разлагается на логическую необходимость и необходимость причины. Цель есть нечто действительное, что может обосновать необходимость лишь как мысль действительного, мыслящего и волящего существа. Она есть нечто в качестве будущего мыслимое и желанное, реализация чего должна последовать, но, согласно причинному порядку природы, который всякий определенный результат связывает с определенными причинами, она может последовать лишь через посредство определенных причин. Кто, следовательно, хочет цель, тот должен хотеть также и средства; предположенное хотение определенной цели делает необходимым хотение определенных средств. Связь между мыслью о цели и мыслью о средствах как объектах нашего хотения есть логическая связь, но необходимость мышления покоится на познанной причинной необходимости бытия. То, что цель является объектом хотения, – это есть нечто предположенное, фактическое; с другой стороны, фактически предположенным является и состав действующих причин, которые не могут быть произвольно изменены и умножены. Из познания их с логической необходимостью вытекает то, что является средством для определенной цели и поэтому должно составлять предмет хотения, коль скоро мы хотим цель. Но наше рассмотрение природы прилагает угол зрения цели к результату даже в том случае, когда и речи нет ни о каком хотении определенного мыслящего субъекта, ни о его осуществлении, ибо благодаря этому получается объединяющая точка для различных причин. На этом основании возникает видимость особого рода необходимости, которая якобы отлична от причинной или логической необходимости. «Человек должен дышать, чтобы жить» – это, в конце концов, выражает не что иное, как уразумение того, что закон природы с остановкой дыхания неизменно связал смерть и что дыхание не может быть заменено никакой другой наличной функцией. Там, где жизнь должна составлять предмет хотения как цель, – там должно хотеть и дыхание как средство.

Там, где мысль выступает в свободном творчестве, – там она не цель, которая нуждается в средствах для своего осуществления, а просто причина, которая из своей собственной силы могла бы произвести нечто реальное. И в этом случае не было бы никакой телеологической необходимости.

Те же самые точки зрения находят себе применение и к тому, что получило название моральной необходимости. Поскольку для разумного и волящего существа имеются нормы, значимость которых оно должно признавать для себя как верховные правила своего хотения и которыми оно чувствует себя обязанным, постольку признание такое обязательности есть существенная необходимость , которая рассматривается как данная вместе с природой разумного субъекта. Если эти норма действительно составляют предмет хотения и полагаются как высшая цель, то логически необходимо применять их в отдельности и переносить обязанность на единичные случаи. Но сама обязанность подводить под точку зрения необходимости, так как она ведет за собой чувствование принуждения, – это значит вводить путаницу в понятия и закрывать ту пропасть, какая имеется между признанием обязанности и действительным хотением.

7. Когда необходимость должна коснуться самого существования , то из точки зрения внешней причинности легко понять, что существование единичного утверждается как необходимое в том случае, если предположена творческая сила, которая создает его по слепой необходимости или ради какой-либо фактической цели. Кто необходимо признает мир как самооткровение Бога и отсюда объясняет его существование, тот выводит существование мира из высшей причины и тем полагает его безусловно необходимым.

Но там, где нечто само по себе должно существовать необходимо , как в онтологическом доказательстве к существу Бога принадлежит существование, и должно быть понято из него как необходимое – где, следовательно, необходимость из условной хочет стать абсолютной, – там покидает нас тот свет, который из опыта нашего собственного самосознания падает на мысль о необходимости и эту последнюю изображает всегда лишь как связь, объемлющую различимое, – все равно, будь то в мышлении или в бытии. Связь эта обрывается, раз сущее тем самым должно быть привешено к одному только понятию, которое ведь не являлось бы уже понятием какого-либо мыслящего существа, и тут нечего уже связывать, раз нечто уже сущее должно, сверх того, излишним образом делать себя еще необходимо сущим, – тогда как ведь эта необходимость всегда уже предполагает бытие. Как при всякой логической необходимости, раз мы хотим говорить понятно, в конце концов должен все же предполагаться некоторый сущий мыслящий субъект, природа которого требует мыслить таким образом, – так и для всякой необходимости бытия должно предполагать нечто последнее и просто сущее. Если не ведающее покоя «почему» полагает, что и первое звено должно еще являться как необходимое и довольствуется такими ответами, что Бог есть-де causa sui, что основание своего бытия он имеет в себе самом, – то оно обманывает себя словами и устанавливает невыполнимые формулы 67. Воображаемая ценность этих формул нигде не выступает яснее, как когда всему этому придается серьезное значение и метафизическая мифология измышляет отличное от самого Бога основание. Где-нибудь должно же остановиться при простом бытии. То рассмотрение мира, которое не хочет выходить за пределы круга конечных причин, должно признать просто существующим весь комплекс обусловливающих друг друга существ, при котором прекращается вопрос о необходимости. Кто хочет понять мир как необходимый, тот сводит его к Богу, но тем с большей несомненностью прекращается здесь всякое различение между «быть необходимым» и безусловным бытием.