Луи Альтюссер - За Маркса

«По своим основаниям (der Grundlage nach) мой диалектический метод не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он под именем идеи даже превращает в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое образует собой всего лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как перенесенное и переведенное в человеческую голову материальное.

Мистифицирующую сторону гегелевской диалектики я подверг критике почти тридцать лет назад, когда она еще была в моде… Поэтому я открыто признал себя учеником этого великого мыслителя и в главе о теории стоимости порой даже кокетничал с присущим ему способом выражаться. Мистификация, которую диалектика претерпевает в руках Гегеля, отнюдь не отменяет того факта, что он впервые во всеобъемлющей и сознательной форме изложил (darstellen) ее всеобщие формы движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо перевернуть ее, чтобы вскрыть под мистической оболочкой (mystische Huile) рациональное зерно (Kern).»

«В своей мистифицированной форме диалектика стала немецкой модой, поскольку казалось, будто она преображает (verklàren, transfigurer) существующее. В своем рациональном облике (Gestalt) она вызывает раздражение и ужас буржуазии… поскольку в позитивное понимание существующего (Bestehende) она включает и понимание его отрицания, его необходимого разрушения, и всякую зрелую (gewordne) форму схватывает в потоке движения, а значит — и с ее преходящей стороны, она ничего не принимает на веру (sich durch nichts imponieren làsst) и по самой своей сути является критической и революционной».

(Цитаты даны в авторском переводе. Русский перевод см.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 21–22. — Прим. ред.)

См. «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии».

О «зерне» см. у Гегеля, речь идет о великих людях: «Их следует называть героями, поскольку они черпали свои цели и свое призвание не просто из спокойного, упорядоченного, освященного существующею системою хода вещей, а из источника, содержание которого было скрыто и недоразвилось до наличного бытия; из внутреннего духа, который еще находится под землей и стучится во внешний мир, как в скорлупу, разбивая ее, так как этот дух является иным ядром, а не ядром, заключенным в этой оболочке». (Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии истории. СПб.: Наука, 1993, с. 82) Здесь мы встречаемся с интересным вариантом в долгой истории зерна, оболочки и сердцевины. Оболочка здесь играет роль корки, содержащей в себе ядро зерна, оболочка есть внешнее, а ядро — внутреннее. Ядро (новый принцип) в конце концов разрывает старую оболочку, которая ему уже не подходит (она была оболочкой прежнего ядра); оно нуждается в оболочке, которая была бы его собственной: в новых политических и социальных формах и т. д. Позднее у нас еще будет повод вспомнить об этом тексте, когда пойдет речь о гегелевской диалектике истории.

См. «Фейербах» Энгельса. Разумеется, не стоит понимать буквально все формулировки текста, который, с одной стороны, был написан так, чтобы быть доступным для широких народных масс и поэтому — Энгельс не скрывает этого — достаточно схематичен, текста, автором которого, с другой стороны, был человек, за сорок лет до этого переживший великое интеллектуальное приключение, открытие исторического материализма, и поэтому сам прошедший через ряд форм философского сознания, историю которых он теперь пытается в общих чертах описать. В самом деле, в этом тексте мы находим примечательную критику идеологии Фейербаха (Энгельс ясно видит, что «и природа и человек остаются у него только словами». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 299), а также удачную и точную характеристику отношений между марксизмом и гегельянством. Так, Энгельс отмечает (и это, как мне кажется, имеет фундаментальное значение) чрезвычайную силу критики Гегеля в адрес Канта и прямо заявляет, что «диалектический метод в его гегелевской форме был непригоден» (с. 301). Еще один фундаментальный тезис: развитие философии не является философским; именно «практические необходимости» их религиозной и политической борьбы заставили младогегельянцев встать в оппозицию к «системе» Гегеля (с. 280); именно развитие наук и промышленности производит перевороты в философских идеях (с. 285). Отметим также признание факта глубокого влияния Фейербаха на «Святое семейство» (с. 281) и т. д. И тем не менее тот же самый текст содержит формулировки, которые при буквальном прочтении заводят нас в тупик. Так, тема «переворачивания» приобретает здесь столь значительный вес, что вдохновляет Энгельса на следующее, надо признать, совершенно логичное заключение: «В гегелевской системе дело дошло, наконец, до того, что она и по методу и по содержанию представляет собой лишь идеалистически на голову поставленный материализм» (с. 285). Если идея переворачивания Гегеля в марксизме действительно основательна, то тогда и сам Гегель, в свою очередь, с самого начала должен быть перевернутым материалистом: из двух отрицаний получается одно утверждение. Прочитав еще несколько страниц, мы понимаем (с. 302), что гегелевскую диалектику невозможно использовать в ее гегелевской форме именно потому, что она стоит на голове (основой является идея, а не реальное): «Таким образом, диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отражением диалектического движения действительного мира. Вместе с этим гегелевская диалектика была перевернута, а лучше сказать — вновь поставлена на ноги, так как прежде она стояла на голове». Эти формулировки, разумеется, не претендуют на абсолютную точность, но именно поэтому они способны очертить место той трудности, о которой шла речь. Отметим еще одно примечательное утверждение, касающееся необходимости, вынуждающей любого философа создавать систему (с. 276: Гегель «вынужден был строить систему, а философская система, по установившемуся порядку, должна была завершиться абсолютной истиной того или иного рода»), необходимость, корнем имеющая «непреходящую потребность человеческого духа в преодолении всех противоречий» (с. 278); и еще одно утверждение, объясняющее ограниченность материализма Фейербаха жизнью в деревне и связанными с нею одичанием и уединением (с. 288).

Брошюра Мао Цзе — Дуна «Относительно противоречия», написанная в 1937 г., содержит целый ряд аналитических исследований, в которых марксистская концепция противоречия приобретает черты, совершенно чуждые гегельянскому пониманию. Мы бы никогда не смогли найти у Гегеля основополагающие понятия этого текста: главное и второстепенное противоречия, противоречия антагонистические и неантагонистические, закон неравномерности развития противоречий. Тем не менее текст Мао, возникший в ходе борьбы против догматизма в рядах китайской компартии, в общем и целом остается описательным и поэтому в некоторых отношениях абстрактным. Он описателен, поскольку его понятия возникли из конкретного опыта. Он отчасти абстрактен, поскольку эти новые и плодотворные понятия представлены в нем скорее в качестве специфицирующих определений диалектики как таковой, чем в качестве необходимых импликаций марксистского понимания общества и истории.