Андраш Форгач - Незакрытых дел – нет

5) В 1957 году попадает во внешнеполит. отдел «Мадьяр Немзет».

6) 1960, по предложению ЦК: корреспондент Венгерского телеграфного агентства в Лондоне. Перед нашим отъездом Тибор Кёвеш (ВТА) появляется у нас в квартире. Заявляет: это он должен был ехать до Лондона, но у него еще нет членства в партии… (Позже мы узнали, что в ВТА во время контрреволюции из-за кружка петоффы и т. д. и т. п. его «подвинули»). Тибор Кёвеш делает все, чтобы из дома вонзать нож в спину моему мужу. Товарищ Форгач не получил никакойпомощи от ВТА. К 1962 году Кёвеш вступает до партии, моего мужа психически довели из-за подлых интриг в тылу бесперерывных на всем пару интриг. Мы возвращаемся домой. Кёвеш выезжает в Лондон.

7) 1962: по предложению ЦК моего мужа рекомендуют в министерство иностранных дел. Проходят месяцы, пока не приходит ответ (на протяжении многих лет еще несколько таких писемписем с отказом, вышедших из-под пера г-жи Тураи, кадровички министерства иностранных дел). (Мой муж не по собственной воле являлся в министерство, это всегда происходило по рекомендации высших партийных органов.) В 1962 году тогдашний министр иностранных дел сказал буквально следующее: «Товарищ Форгач, ваш тесть живет в Израиле, поэтому мы не можем принять вас на работу. Если Ави-Шаул попросит обратно гражданство и обустроится здесь, мы сможем поговорить снова». Мы должны были проглотить эту жуть, но мы не смогли. Мы чувствовали себя и былинеблагонадежными личностями, чувствовали на себе клеймо! С тех пор ничего приятного не было, потому что в мидовском отделе кадров палки в колеса есть делолежит дело «Марцела Форгача». Кто в него заглядывает представляет себе врага. Мы снова и снова переживаем этот чудовищныйнастоящий кошмар пока не сгинем или пока дело не исправят те, от кого это зависит.

8) 1967: агрессия на Ближнем Востоке. Марцел Форгач ведет борьбу на радио за безоговорочное проведение в жизнь политики партии. И дорого расплачивается за это: он и антисемит и агантажан-провокатор, анонимные звонки и письма. Его доводят дружественные сионистам лица еврейского и нееврейского происхождения, против него начинают нашептывать, поливают грязью – и это продолжалось до сегодняшнего дня. Чаша переполнилась, когда одному из моих детей (у меня четверо детей) в университете пересказали нашептывания, порожденные в ВТА: Форгач очень одаренный, но в погоне за постами доносил на людей в ЦК. Эту «новость» породили венгерские журналисты, в настоящее время работающие корреспондентами в США. Доказать не могу, да и не нужно доказывать, потому что не в этом суть. Для моего мужа это была последняя капля. Его рассудок как будто окутала великая тьма. Его отвезли в глазную клинику с глаукомой на срочную операцию зеленая которакта за ½ года до этого инфаркт(2 года назад у него был инфаркт). Глаза прооперировали, но психиатрической больницы он избежать не смог! Сейчас он там. но он никогда не выкарабкается из своего состояния, которое в 1962 году

Сыпавшиеся в 1949, 1953, 1960, 1962, 1967 и после этого и в то время удары поменьше и удары побольше сделали свое дело. Но особенноУлучшение с моей точки зрениявозможно только в исправлении основополагающей несправедливости. Остаюсь

Остаюсь, с товарищеским приветом

Форгач Марцелне награжденная медалью за соц. отеч.

медсестрана пенсии

Вернуться

64

Почему? ( ивр .) ( Примеч. перев .)

Вернуться

65

Задание: Продолжайте следить за деятельностью двух группировок. Если представится естественная возможность, зайдите в указанные в донесении квартиры. Получите данные о том, с какой целью и как часто различные личности посещают эту жилплощадь. Воздерживайтесь от того, чтобы брать с собой кого бы то ни было на эти мероприятия, за исключением тех случаев, когда кого-то из круга ваших знакомых тоже пригласили. Обращайте внимание на реакцию участников, старайтесь не выделяться, но в своем поведении соответствуйте тому, как держится большинство.

Вернуться

66

«Да или нет?» ( польск .) ( Примеч. перев .)

Вернуться

67

Дорогой товарищ Ацел* Дёрдь Ацел (1917–1991) в это время был членом Политбюро и секретарем ЦК ВСРП, отвечавшим за проведение культурной политики партии. ( Примеч. перев .), нашего сына, Петера Форгача, студента первого курса Института изобразительных искусств, завалили в зимнюю сессию по скульптуре, что автоматически приводит к отчислению из института.

Мы обращаемся к товарищу Ацелу и просим принять нас, потому что нам стало известно, что неудовлетворительную оценку ему поставили не на профессиональных основаниях, а на основании «политического» рассмотрения. Петера зачислили благодаря высоким баллам, полученным на экзамене. В институте он провел лишь два с половиной месяца, невозможно представить себе, чтобы он мог за это время откатиться назад, – как раз напротив, его многочисленные новые работы свидетельствуют о серьезном прогрессе, как это и констатировали компетентные люди в самом институте.

Мы, однако, узнали, что до профессиональной оценки непозволительным образом на партсобрании имела место раздача политических ярлыков и за этим последовали профессиональные оценки, вынесенные под давлением в качестве наказания – на основании недоказанных обвинений. В довершение всего ни нашего сына, ни всех остальных, кого заклеймили похожим образом в их отсутствие, не поставили об этом в известность, не предупредили об этом ни до, ни после, но привели в исполнение «политический» приговор в профессиональной сфере. Нам думается, что как раз это абсолютно недопустимо с точки зрения политики нашей партии, чистоты художественной критики и преподавания искусства.

Однако в связи с нашим сыном нужно сообщить и о некоторых личных обстоятельствах. Петер трудится с большим упорством: каждый день он встает в четыре утра, разносит газеты, после этого идет в институт, где учится и работает до самого вечера. Его жена, также студентка отделения скульптуры, ждет ребенка. Мы живем в одной квартире с ними и тремя нашими другими детьми. Общая картина такова, что наша семья понесла серьезные утраты и в годы фашизма, что мы, кроме того, с оружием в руках боролись против фашизма и колониального империалистического гнета как члены нелегальной коммунистической партии. В период показательных процессов нас клеймили как райкистов, титоистов, империалистических шпионов, что в нашем случае означало увольнение с работы и отстранение от учебы в университете. На протяжении долгих лет нашей судьбой были дискриминация и полное пренебрежение. Трудно было объяснить это нашим четверым детям, которых мы, несмотря ни на что, воспитали в коммунистическом духе и которые стали сознательными молодыми коммунистами.