Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Как мы видели выше в табл. 3, Каир теснее связан с глобальным капитализмом, чем Стокгольм, а Манила – теснее, чем Рим, но только Найроби из столиц южнее Сахары имеет больше корпоративных связей, чем Минск. Однако даже он стоит намного ниже, чем находящийся на другом конце мира Веллингтон.

Найроби – столица дикого кенийского капитализма, место для проведения конгрессов ООН и резиденция программы ООН по населенным пунктам (ООН-Хабитат). В 2008 г. Найроби заявил о своей цели стать к 2030 г. «африканским мегаполисом мирового класса». Вместе с Преторией это единственная столица южнее Сахары, попавшая в список 200 городов с самым большим числом высотных зданий. Хотя здесь до сих пор сохранилась пара крупнейших мировых трущоб, Найроби за первое десятилетие нынешнего столетия пережил обновление, когда в черте города появились комфортабельные автобусы, работающие уличные телефоны и чистые общественные туалеты, а также торговые центры, которые нарочно строятся так, чтобы отпугивать людей, заходящих с улицы, и потакать в основном белым экспатам. У независимого Найроби всегда был яркий характер, включавший в том числе и небоскребы. Но хотя «Хазина Тауэр», которую строит Кувейт, когда будет завершена, обгонит всех, до сих пор небоскребы в городе были национальными: башня страховой компании UPA 2015 г., местное здание «Daily Times» 1997 г., правительственный Международный конференц-центр Кениата 1974 г. и Дом социального страхования 1973 г. Все они превышают 100 м, но не достигают 200 м.

Однажды около 15 лет назад я прилетел в Абиджан, столицу Кот-д’Ивуара, из Мали. После большой, пыльной и дружелюбной деревни с изредка попадающимися общественными зданиями, построенными несколько десятилетий назад русскими, югославами и китайцами, Абиджан, расположенный на центральном плато с лагуной, выглядел как африканский Манхэттен. Езда на машине по центральному Абиджану была похожа на езду по самому настоящему – и довольно высотному, с точки зрения скандинава – городу. Бум какао 1980-х годов положил конец амбициям Абиджана, вернув центральное место во франкоязычной Западной Африке Дакару. В Абиджане есть четыре здания высотой более 100 м, два из них общественные, но все они построены до 1984 г. С точки зрения глобальных капиталистических связей Абиджан потерял свое значение, хотя в настоящее время постепенно его восстанавливает; он стоит значительно ниже Аккры и Мапуто, например, в категории вертикальности выше 100 м. Мапуто утверждает себя больше в национальном, чем в глобальном плане, так как два его самых главных небоскреба – государственного центрального банка и еще одного национального банка. Хотя глобальные устремления, подпитываемые бумом начала XXI в., чувствуются и в Лагосе, и в Найроби, города Африки южнее Сахары только начинают меняться под влиянием глобального капитализма. Однако перемены заметны даже в некогда сонном Дар-эс-Саламе, где национальный Банк Танзании не так давно начал строительство высотного комплекса [691].

Каир, в отличие от столиц Африки южнее Сахары, довольно неплохо связан с миром мультинациональных корпораций, вероятно как мегаполис, служащий воротами на большой и состоятельный арабский рынок. Однако Каир не участвует в глобальной гонке на Аравийском полуострове. Самое высокое его здание, высота которого составляет скромные по меркам арабского мира 143 м, датируется 1994 г., и его занимает министерство иностранных дел. Среди 20 самых высотных зданий только два заняты частными офисами, три занимают государственные учреждения, все остальные – часть жилого комплекса на юге города.

Поскольку нас здесь интересуют национальные государства и их столицы, я не буду касаться амбиций по постройке небоскребов, которые есть у монархий на Аравийском полуострове, хотя и замечу, как уже говорил ранее, что в гонке за небеса они лидируют.

Кроме того, внутри Азии есть очень четкое разделение между двумя наиболее населенными регионами, югом и востоком, больше с точки зрения вертикальности, чем корпоративных связей. Из 20 самых высоких зданий в Азии четыре находятся на Аравийском полуострове, а все остальные в Восточной Азии, из них десять в континентальной части Китая. Бросается в глаза отсутствие Дели. Если не учитывать радиобашню, самым высоким зданием в этом городе является минарет Кутб-Минар, построенный в 1368 г. В Дели пока больше строили для государства, чем для капитала.

Иначе дело обстоит в Мумбаи, где в последнее время наблюдался капиталистический подъем и бум строительства небоскребов. С 2009 г. было построено 19 зданий высотой 173 м и более, и завершит эту группу жилой комплекс Пале-Рояль высотой 320 м, пока еще недостроенный и к тому же ставший предметом судебной тяжбы. Новый деловой центр Гургаон за пределами Дели в 2016 г. получит башню высотой 178 м. Азиатским столицам, расположенным между Аравийским полуостровом и Таиландом, не хватает небоскребов, но полностью они их не лишены, что подчеркивает уникальность Дели, который после получения независимости перестал быть специализированной политической столицей, но стал большим мегаполисом. В Тегеране есть Международная башня высотой 162 м, построенная в 2007 г. Исламабад – остающийся специализированным политическим центром – не так давно обзавелся 200-метровым отелем и башней телефонной компании высотой более 100 м. Дакка с 2006 г. добавила четыре офисные и банковские башни к своему зданию центрального банка.

Новая столица Мьянмы, Нейпьидо, не имеет небоскребов, но вместо этого имеет три гигантские статуи средневековых королей. Властный стиль зданий в этом разбросанном и зачастую кажущемся безлюдным городе обеспечивается горизонтальными расстояниями. Большинство общественных зданий, даже здание мэрии, огорожены и построены на значительном отдалении от дороги. Бывшая столица Янгон – несколько обветшалый город XIX–XX вв., в котором Hilton открыл в 2014 г. небоскреб-отель.

Небоскребы Восточной Азии начинаются в Бангкоке с пятерки жилых зданий и отелей, превышающих по высоте 200 м и принадлежащих самым разным структурам; самое высокое из этих зданий находится в собственности Таиланда. В то же время неколониальная история Бангкока богато представлена в ее роялистской (неархитектурной) иконографии. Вьетнам с удовольствием последовал за Китаем, выбрав капиталистический путь. Там был спроектирован специальный деловой квартал в Ханое, самые высокие здания в котором южнокорейские, включая «Лэндмарк Тауэр» – башню, превышающую на 20 м лондонский Shard.

В этом регионе шло лихорадочное строительство небоскребов, подгоняемое торговым и (ныне закончившимся) нефтяным бумом: в период с 2006 по 2016 г. в Джакарте было завершено 19 зданий высотой более 210 м, в Куала-Лумпуре – 18 выше 200 м, а в Большой Маниле – 20 зданий между 2009 и 2014 гг. Лишь немногие являются штаб-квартирами или региональными отделениями частных банков и корпораций. У многих смешанное назначение: офисы, жилье, отели и (или) торговые центры. Как и в Бангкоке, основной толчок в Маниле и Джакарте дают местные и международные спекулянты недвижимостью, открыто игнорирующие градостроительные нормы. Частное капиталистическое строительство в Джакарте также включает целые пригородные города, построенные и управляемые частными девелоперами [692].