Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Городские революции или восстания вернулись, и это было удивительно. Теперь у них широкий социальный базис с ядром среднего класса, но довольно узкие политические цели. Они получили большее распространение, чем революции в Средние века или же в XIX в., в основном ограниченные Европой, теперь они, как правило, происходят на «полупериферии» мира, как ее называют сторонники мирсистемного анализа, т. е. за пределами центра устоявшихся выборных демократий, чья конституционная легитимность остается неприкосновенной, но также и за пределами беднейших частей мира, где насилие меньше контролируется и сдерживается [442]. Подобные восстания добивались успеха, по крайней мере временного, в силу идеологической деполяризации и старения мирового населения, из-за чего правительства менее склонны прибегать к вооруженной силе, а полиция и армия меньше рвутся в бой, чтобы защитить их.

Народные восстания, движения протестов и требований, народные реформы – все это означает, что города власти обладают потенциалом стать городами оппозиции и перемен во власти. В конце этой книги я буду рассматривать вопрос городского будущего народа.

Фашизм занимает особое место в любом исследовании современной власти. Это была торжественная месса власти, насилия, войны, лидерства и империализма. Его урбанистические амбиции тягались с амбициями императоров Древнего Рима и египетских фараонов, хотя верно и то, что кое-чему он научился и у Парижа времен Второй империи. В любом серьезном обзоре городов власти должно быть так или иначе уделено серьезное внимание и столицам при фашизме: Риму времен Муссолини и Берлину – Гитлера. Хотя они и являются элементом траектории национального развития, эти урбанистические эпохи не могут быть подведены под общую концепцию вроде той, что описывает столицы национальных государств.

У фашизма было много поклонников и последователей, которых необходимо должным образом выявлять в соответствующих контекстах и которые могут рассматриваться как представители племени шовинистических, жестоких, антиэгалитарных сторонников авторитарной власти. Однако в категориях режимов я полагаю наиболее плодотворным рассматривать в качестве собственно фашистских режимов только итальянский фашизм и немецкий нацизм в силу их ярко выраженного стремления к модернизации – политической, экономической и культурной. Они нанесли поражение своим первоначальным консервативным союзникам, Саландрам и Гугенбергам, или перехитрили их, тогда как в странах Балтии, в Румынии, Португалии и Испании получилось наоборот. Вероятно, не все с этим согласятся, но никто не будет спорить с тем, что Рим Муссолини и Берлин Гитлера были важнейшими фашистскими столицами.

Хотя мы лишь вкратце остановимся на амбициях и достижениях близкой по духу к фашизму правой власти в некоторых столицах в первой половине ХХ в., мы тем не менее уделим некоторое внимание наиболее жестоким военным режимам последней трети этого столетия – в Джакарте, Буэнос-Айресе и Сантьяго-де-Чили.

Муссолини и Третий Рим

Рим – единственный древний центр власти в Европе, хотя и Лондон, и Париж могут похвастаться археологическими объектами, относящимися к Древнему Риму. Как таковой, Рим всегда отличался в высшей степени неоднозначным статусом в итальянском модерне. Привлеченное его аурой древности, итальянское национальное государство сделало город своей столицей, но даже накануне Первой мировой войны он все еще сохранял свой общий негативный имидж паразитического и продажного города духовенства, бюрократии и проституции [443]. В то же самое время (и зачастую с точки зрения тех же самых людей, от Мадзини до Муссолини) это был «вечный город» древней славы. Фашисты, естественно, сосредоточились на второй его стороне. Захват власти фашистами принял форму Похода северян на Рим в 1922 г., который завершился тем, что после нескольких дней столкновений в рабочем районе Сан-Лоренцо милицию чернорубашечников торжественно встретили на ступенях памятника Виктору Эммануилу мэр города и городской совет в полном составе [444]. Король предложил Муссолини должность премьер-министра:

Первый этап национальной революции завершен. Парламентская олигархия разбита [spezzata]. Демократическая идеология, идеология индивидуума и человечества, насыщения собственного желудка и витания в облаках, свергнута [rovesciata] [445].

Рим процветал при фашизме, причем рос гораздо быстрее, чем крупные индустриальные города Севера – Милан, Турин и др. В 1931 г. он стал городом-миллионником, а за 20 лет правления фашистов его население увеличилось больше чем вдвое [446]. Эти изменения должны рассматриваться прежде всего в качестве признака централизации власти и сосредоточения ресурсов в столице.

Имперская история Рима являлась основным историческим источником всех урбанистических начинаний фашистов, которые были по большей части импровизированными и производились наспех. Генеральный план 1931 г. мало что регулировал. Несмотря на весь его показной культ вождя – il Duce, – фашизм, как и любая другая реально существующая диктатура, не соответствовал либеральному понятию о «тоталитаризме», как оно сложилось во времена холодной войны. Муссолини окружали разные силы и группы интересов, он часто менял свои решения. Большую часть фашистского периода назначаемой администрацией Рима управляли представители старой аристократии папского Рима, хотя в середине 1930-х годов было краткое интермеццо, когда городом руководил энергичный интеллектуал, не стеснявшийся насилия фашистский ставленник Джузеппе Боттаи [447].

Фашизм создал в Риме собственный властный центр, на некотором отдалении от королевского и парламентского Рима. Он был сосредоточен в палаццо Венеция, внушительном здании, в котором некогда размещалось посольство Венеции при папском дворе. После того как Венеция утратила свое влияние, дворец перешел к австрийской империи, у которой итальянское правительство конфисковало его в 1916 г. как трофей. Перед зданием раскинулась площадь, на которой можно было проводить массовые акции; из него также открывался вид на огромный памятник Витториано с Алтарем отечества и, при фашизме, относительно скромным барельефом Неизвестного cолдата (фашистского). Рядом находился Капитолий, расположенный на холме правительственный центр Рима с красивой площадью, спроектированной Микеланджело, и могилой из красного гранита, увековечивающей память павших фашистов. Захватив власть, фашистский Большой совет собрался в палаццо Венеция, а в 1928 г. Муссолини перенес туда свою резиденцию. С балкона дворца он произносил свои знаменитые речи.