Кейс Пейл - Крушение самолета MH17. Украина и новая холодная война

Европейский военный и политический баланс был полностью разрушен, когда соцлагерь развалился, а Федеративная Республика Германия объединилась с Германской Демократической Республикой. Официально восстановив свой суверенитет, объединенная Германия снова заняла доминирующее положение в Европе и в недавно образованном ЕС, закрепленном Маастрихтским договором 1991 г., и переориентировала на восток основную ось европейской интеграции, которая в 1980-е гг. была направлена на юг (в 1981 г. в ЕС вступила Греция, а в 1986 г. — Испания и Португалия) {63} 63 Holman 0. Integrating Southern Europe: EC Expansion and the Transnationalisation ofSpain. — London: Routledge, 1996. P. 26–30; Holman 0. Integrating Eastern Europe: EU expansion and the double transformation in Poland, the Czech Republic, and Hungary // International Journal of Political Economy. 1998. 28 (2). P. 12–43. .

Маастрихтский договор и воссоединение Германии положили конец формату корпоративной либерализации, который с самого начала был характерен для процесса западноевропейской интеграции. На протяжении всего этого времени Франция успешно старалась сдерживать экономически более мощную Западную Германию, учитывая политические и/или экономические амбиции Бонна (которые в контексте «холодной войны» нередко получали одобрение со стороны Соединенных Штатов и Великобритании) {64} 64 Cm. Pijl K. van der. Global Rivalries from the Cold War to Iraq. P. 50–60 and passim. . Однако европейские капиталисты тоже хотели присоединиться к реструктуризации, избежав при этом классового и международного компромисса. Недавно основанный Европейский круглый стол промышленников (ЕКС) после кратковременного заигрывания с протекционизмом (что было отражением ослабления корпоративного либерализма, особенно во Франции при Франсуа Миттеране в 1980–1983 гг.) начал переориентацию на неолиберальный, «денежный» капитализм. Его стратегия отмены социального контракта с организациями трудящихся была сформулирована в отчетах ЕКС, в которых говорилось, что «негибкие рынки труда» мешают «конкурентоспособности» {65} 65 Apeldoorn B. van. Transnational Capitalism and the Struggle over European Integration. — London: Routledge, 2002. P. 67–68. . Это было правдой в том смысле, что исторические поражения рабочего движения в странах англоязычного Хартленда дали бизнесу в этих странах конкурентное преимущество; Соединенным Штатам, в частности, удалось радикально снизить уровень заработной платы и благодаря этому стать магнитом для иностранных инвестиций в период после «революции» Рейгана {66} 66 Varoufakis Y. The Global Minotaur: America, Europe and the Future of the Global Economy. P. 104–105. .

С воссоединением Германии Франция не могла больше проводить политику сдерживания своего восточного соседа. В сложившейся ситуации Соединенные Штаты также выступали против любых отклонений от обязательств Североатлантического альянса в отношении «холодной войны». Обещания, данные Горбачеву госсекретарем Джеймсом Бейкером и другими, о том, что Восточная Германия не будет милитаризована, если объединенная Германия присоединится к НАТО, и что, когда Россия выведет из Восточной Германии свои 24 дивизии, Альянс не продвинется на восток даже «на один дюйм», вскоре были забыты {67} 67 Sarotte M. E. A broken promise? What the west really told Moscow about NATO expansion // Foreign Affairs. 2014. 93 (5); Itzkowitz-Shifrinson j. R. Deal or no deal? The end of the Cold War and the U.S. offer to limit NATO expansion 11 International Security. 2016. 40 (4). P. 11–12. . Когда Франция в середине 1991 г. возродила идею независимой европейской военной силы как альтернативы НАТО, Вашингтон встретил эту идею «немедленным и однозначным протестом» {68} 68 Woodward S. L. Balkan Tragedy: Chaos and Dissolution After the Cold War. — Washington, DC: The Brookings Institution, 1995. P. 174. . Аналогичным образом, когда Германия отреагировала на давление центробежных сил в Югославии, поддержав стремление словенцев и хорватов к отделению, Соединенные Штаты, в соответствии с доктриной Вулфовица, перешли к сдерживанию амбиций Германии, поддержав государственность боснийских мусульман, а позже — косовских албанцев. Это было отчасти мотивировано необходимостью усыпить подозрительность мусульман, обусловленную Первой войной в Персидском заливе, а отчасти стремлением получить доступ к энергетическим ресурсам Центральной Азии, которые остались без защиты после распада СССР {69} 69 Ibid. P. 159–160. .

На самом деле амбиции Вашингтона в отношении планов продвижения НАТО во главе с США на восток простирались еще дальше. В ноябре 1991 г. страны НАТО одобрили принцип операций вне зоны ответственности, и к концу первого срока полномочий Билла Клинтона необходимость фактического расширения НАТО ощущалась все сильнее {70} 70 Fouskas V. K., GokayB. The New American Imperialism, Bush’s War on Terror and Blood for Oil [foreword Peter Gowan]. — Westport: Praeger, 2005. P. 61–62. . За это выступали как нефтяные компании, изучавшие возможности в районе Каспийского и Черного морей, так и американская аэрокосмическая промышленность и банки Уолл-стрит, которые содействовали расширению, осуществив серию мегаслияний. «Комитет США по расширению НАТО» возглавлял директор по стратегическому планированию компании «Lockheed Martin». По словам представителя США в НАТО Роберта Э. Хантера, расширение должно было обеспечить влияние Запада и создать «надежных союзников, которые будут играть полноценную роль в безопасности континента» {71} 71 Цитаты и подробности см. Pijl К. van der. Global Rivalries from the Cold War to Iraq. P. 272–273. .

В январе 1994 г. Североатлантический совет в Брюсселе расширил Альянс, включив в него Польшу, Венгрию и Чешскую Республику, азатем в течение года предпринял свою первую операцию вне зоны ответственности — против боснийских сербов. Готовность к этому рискованному отходу от первоначальной миссии НАТО, в конечном счете обусловленная усилением влияния спекулятивного капитала, вполне вписывается в концепцию миропорядка, которой придерживается Альянс. «С 1989 г. Альянс пытался институционализировать новые нормы и создать новую идентичность, — пишет Майкл Уильямс. — Как и на начальном этапе, НАТО сегодня работает над созданием новой “общественной реальности” — на этот раз реальности, которая поддерживает актуальную идею общества риска» {72} 72 Williams M. J. NATO, Security and Risk Management: From Kosovo to Kandahar. — Abingdon: Routledge, 2009. P. 25. Уильямс указывает на истоки общества риска в условиях «нового вида капитализма» (р. 5) и «безудержной глобализации» (р. и). См. также: Nederveen-Pieterse J. Political and economic brinkmanship // Review of International Political Economy. 2007.14 (3). P. 467–486. .

Расширение НАТО не закончилось на Центральной Европе. В 1994 г. Украина стала первым государством СНГ, которое присоединилось к «Партнерству во имя мира», недавно созданному «залу ожидания» для желающих вступить в НАТО. Президент Леонид Кравчук также отказался отядерного арсенала страны в обмен на гарантию (со стороны Соединенных Штатов, Великобритании и России) «уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины» {73} 73 Соглашение (Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия, принятый Советом по международным отношениям 5 декабря 1994 г.; доступен online) было продлено в 2009 г. Все эти соглашения в конечном итоге были нарушены в 2014 г.: первые два в результате прозападного переворота, а третье — в результате присоединения Крыма к России после проведенного в республике референдума. ( . Инвестиционный банкир и дипломат Ричард Холбрук, которому было доверено портфолио Югославии в Государственном департаменте, в 1995 г. в своей статье в «Foreign Affairs», озаглавленной «Америка — европейская держава» написал об этом следующее: «Запад должен как можно быстрее распространиться в Центральную Европу как фактически, так и по духу, и Соединенные Штаты готовы взять на себя руководство» {74} 74 Holbrooke R. America, a European power // Foreign Affairs. 1995.74 (2). P. 42.0 консенсусе среди американского руководства по этому вопросу см. Apeldoorn В. van, Graaff N de. American Grand Strategy and Corporate Elite Networks: The Open Door Since the, End ofthe Cold War. P. 128–129. * .