Кейс Пейл - Крушение самолета MH17. Украина и новая холодная война

Договор об ограниченном суверенитете для Украины, от подписания которого ее президент отказался в 2013 г., принял форму Соглашения об ассоциации с ЕС в сочетании с Соглашением об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли (УВЗСТ). Это было предусмотрено «Восточным партнерством», созданным по инициативе стран Балтийского региона. «Партнерство», один из результатов реализации европейской политики соседства (2004 г.), стало частью «многоуровневых усилий по расширению так называемых европейских институтов, таких как НАТО, Европейский союз и все дополняющие их организации» {135} 135 Nazemroaya M. D. The Globalization of NATO. P. 29. . Эти усилия были все больше сосредоточены на том, чтобы помешать формированию Евразийского экономического сообщества России, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикистана, в котором Украина в 2002 г. получила статус наблюдателя. Его первый орган, Таможенный союз, должен был начать работу в 2009 г. {136} 136 Silvius R. Understanding Eurasian integration and contestation in the post-Soviet conjuncture: lessons from geopolitical economy and critical historicism // Theoretical Engagements in Geopolitical Economy / Desai R. ed. [Research in Political Economy, vol. 30А]. — Bingley: Emerald, 2015. P. 246.

«Восточное партнерство» было предложено министром иностранных дел Польши Радославом Сикорским. Он после учебы в Оксфорде получил британское гражданство и отказался от своего британского паспорта только в 2006 г., когда был назначен министром обороны. Его отношение к России четко характеризует сделанное им сравнение проекта «Северный поток» с участием «Газпрома» с заключенным в 1939 г. пактом Молотова — Риббентропа {137} 137 Цит. no: Baran Z. Security Aspects ofthe South Stream Project. P. 12. . Благодаря своей жене Энн Эпплбаум, американской журналистке, Сикорский стал вхож в круг неоконсерваторов, который также включал в себя соучредителя проекта «Новый американский век» Роберта Кагана и его жену, помощника госсекретаря Викторию Нуланд. Нуланд была в команде Чейни в годы правления Буша и сохранила свое место при Бараке Обаме, а в итоге в феврале 2014 г. она стала одной из тех, кто срежиссировал государственный переворот в Киеве. Сикорский работал над проектом «Восточное партнерство» вместе с министром иностранных дел Швеции Карлом Бильдтом (неолибералом и главным соперником премьер-министра Олафа Пальме в 1980-е гг.), чтобы увеличить популярность проекта в ЕС и скрыть, что за ним стоит Североатлантический альянс {138} 138 Ploeg С. K. de. Ukraine in the Crossfire. P. 281; Ishchenko V. Ukraine’s fractures [interview] // New Left Review, 2nd series. 2014. (87). P. 15П. О Бильдте и Пальме см. Pijl К. van der. Global Rivalries from the Cold Warto Iraq. P. 240–241, 253. . Именно Бильдт определил Соглашение об ассоциации Украины с ЕС как договор о рыночной демократии, заявив, что оно требует полного пересмотра украинского законодательства в области собственности и конкуренции, что в свою очередь «в долгосрочной перспективе вызовет действительно коренные преобразования»' {139} 139 Цит. no: VerceuilJ. Aide russe ou plan du FMI, Kiev acculé par ses bienfaiteurs: Aux racines économiques du conflit ukrainien // Le Monde Diplomatique. 2014. July (курсив мой). .

В мае 2008 г. вступление в «Восточное партнерство» было предложено шести бывшим советским республикам: Грузии, Украине, Азербайджану и Молдавии (четырем государствам ГУАМ), Белоруссии (которую совсем недавно называли «последней диктатурой Европы») и Армении. Официально партнерство было запущено на саммите ЕС в Праге в 2009 г. Понимая, что ключевыми целями в предполагаемом партнерстве, из которого Россию намерены были исключить, являются Украина и Черное море {140} 140 В партнерство также входила программа «Черноморская синергия», запущенная в Киеве в начале 2009 г. Nazemroaya М. D. The Globalization of NATO. P. 41–42. , Москва выдвинула встречное предложение о формировании трехсторонней структуры с ЕС и Украиной с целью модернизировать газораспределительную сеть страны и тем самым предотвратить в будущем перебои с поставками газа в Европу (как это произошло в январе того же года). Однако это предложение принято не было {141} 141 Korosteleva E. A. Eastern partnership and the Eurasian Union: bringing «the political» back in the eastern region // European Politics and Society. 2016.17 (supl.). P. 67–81; Sakwa R. Frontline Ukraine: Crisis in the Borderlands. P. 36–37. . Аналогичным образом были признаны неприемлемыми с точки зрения ЕС и российские предложения, направленные на изучение возможностей совместимости Евразийского таможенного союза и УВЗСТ. После российско-грузинского конфликта Германия и Франция перестали возражать против вступления Грузии страны в НАТО, а также начали срочные консультации с экспертами о мерах по установлению более тесных связей с Украиной’ {142} 142 Цит. no: Hyland J., Marsden C. Danger grows of NATO-Russian clash in Black Sea // World Socialist Website. 2008.1 September (online). ’.

ЕС стал исполнителем этого, по существу, натовского проекта в то время, как давление США на Восточную Европу ослабело из-за финансового кризиса и президентских выборов и ожидалось, что характерное для эпохи Буша-младшего стремление к изменению режимов сойдет на нет. Кроме этого, ЕС отказался от консенсусного подхода в вопросе о принятии Конституции ЕС {143} 143 Cooper/?. The Breaking of Nations: Order and Chaos in the wenty-First Century, rev. edn. — London: Atlantic Books, 2004 [2003]. P. 59–61 (о прежней лояльности отношения EC). . Хотя на референдумах во Франции и Нидерландах в 2005 г. люди проголосовали против принятия этой конституции, в 2007 г. ЕС все же навязал ее в форме Лиссабонского договора почти без изменений (если не считать мелочей, таких как гимн Европы). Вступив в силу в 2009 г., этот договор требовал от стран-кандидатов не только открыть свои экономики, но и привести свою политику в области обороны и безопасности в соответствие с политикой НАТО {144} 144 Sakwa R. Frontline Ukraine: Crisis in the Borderlands. P. 30. . Как будет показано в третьей главе, страны Балтийского региона наиболее активно старались убедить коллег по ЕС в необходимости привлечь в состав союза Украину, а администрация Обамы оставалась в тени, но только до 2012 г., когда она в ответ на возвращение Путина на пост президента России сменила тактику и фактически срежиссировала смену режима в Киеве.

С гою г. ЕС начал привязывать приглашенные в «Восточное партнерство» страны к лагерю Запада через договор об ограниченном суверенитете, включавший ключевые положения в сфере обороны. Тем не менее, как отметил Ричард Саква, это не могло не повлечь серьезных последствий, особенно что касается Украины: «фактическое слияние процесса интеграции ЕС в области безопасности с Североатлантическим сообществом безопасности означало, что ассоциация [Украины] с ЕС […] приобрела опасные коннотации с точки зрения безопасности [для России], а также поставила под вопрос собственные планы Москвы по экономической интеграции в Евразии».

ЕС оказался на пути геополитической конкуренции, к чему он не был готов ни институционально, ни интеллектуально. Соглашение об ассоциации было несовместимо не только с существующими соглашениями Украины о свободной торговле с Россией, но и с требованием Лиссабонского договора о том, чтобы Украина согласовала свою политику в области обороны и безопасности с ЕС. Это была потрясающая перестановка: вместо того чтобы остановить развитие конфликта, ЕС стал инструментом его воспроизводства в новых формах {145} 145 Ibid. P. 55, 41. .