Алексей Васильев - Рецепты Арабской весны: русская версия

Но на этот раз выступления оппозиционных сил с требованиями демократизации получили внешнюю поддержку. Западные демократии предоставили протестующим необходимые технические возможности для организации и консолидации сил. При этом на арабские правительства постоянно оказывалось давление с целью не допустить принятия решительных мер, которые привели бы к свертыванию протестов и пресечению беспорядков.

Почему же, несмотря на то, что «арабские революции», по утверждению самих западных политиков, застали их врасплох, а под ударом оказались едва ли не самые надежные «умеренные» арабские режимы, находившиеся в авангарде борьбы с исламистами, Запад отвернулся от своих протеже?

Здесь мы подходим к весьма интересному феномену международных отношений, наметившемуся после развала СССР, но в полной мере проявившемуся лишь в XXI в. с феноменом «цветных революций». Если Соединенные Штаты уже достаточно давно проповедуют «экспорт демократии», то в Европе относительно недавно практические очертания приобрела доктрина, которую по известной аналогии можно назвать доктриной «демократического интернационализма». Как показывает опыт последних десятилетий, согласно последней, «страны победившей демократии» считают своим интернациональным долгом помочь отсталым странам и народам шагнуть из эпохи тоталитаризма и авторитаризма в эру демократии. Эта благородная цель на практике реализуется через внешнюю экспансию – территориальную, институциональную, нормативную и, конечно же, идеологическую. Опасность применения данного принципа в том, что в глазах исповедующих его он служит достаточным основанием для игнорирования или «растягивания» под свои нужды норм международного права и оправдывает прямую вооруженную агрессию во имя «демократической целесообразности».

Запад, похоже, попал в ту же идеологическую ловушку, что и некогда СССР. В ряде случаев конфликты и изменение ситуации прямо идут ему во вред, по крайней мере, в кратко- и среднесрочной перспективе (например, появляется опасность активизации террористов и религиозных экстремистов, нелегальной миграции, приближаются очаги военных конфликтов и т. д.). Однако в силу идеологической обреченности он вынужден поддерживать эскапады революционных сил, назвавших себя демократическими. «Демократический интернационализм» превратился в одну из детерминант современной внешней политики Запада и, как следствие, в ключевой фактор международных отношений XXI века.

В отношении арабского региона Соединенными Штатами и Евросоюзом реализуется комплекс официальных программ по демократизации и либерализации туземных режимов. Это система взаимоувязанных мер политического, экономического и военно-стратегического давления, которая весьма разнообразна, имеет много уровней, а предпринимаемые действия стратегически скоординированы. В США – на уровне Конгресса и Госдепартамента, в Евросоюзе как на коллективном уровне через так называемые Европейский инструмент соседства и партнерства и Европейский инструмент содействия демократии и правам человека, так и в рамках национальных программ.

Непосредственно в Египте США использовали два типа инструментов: двусторонние соглашения и прямые гранты. Только по линии USAID на цели продвижения демократии в Египте было выделено: в 2006–2008 гг. – 51 млн. долл., в 2009 – 20 млн. долл. На период 2010–2011 планировалось выделение 25 млн., но, если верить сообщениям египетской печати, сумма только на один 2011 г. оказалась большей вдвое. Помимо указанного еще около 3 млн. долл. было выделено в 2009 г. на цели развития гражданского общества и 1 млн. долл. – в помощь неправительственным организациям. Программы осуществлялись в трех основных областях: верховенства закона и прав человека, эффективного управления и гражданского общества. По линии прямых грантов, США напрямую финансировали египетские неправительственные организации и «другие организации гражданского общества». При этом американская сторона считала, что имеет право это делать без согласований с правительственными структурами Египта, а Каир настаивал на обратном.

Помощь в развитии демократии не прекратилась с победой революций. В Египте летом 2011 г. разразился скандал в связи с отказом США предоставить новым властям информацию о том, каким именно организациям Вашингтон предоставляет финансовую и техническую помощь в преддверье назначенных на осень выборов. Вашингтон настаивал на субсидировании египетских организаций гражданского общества напрямую «без разрешения египетского правительства», Каир отвергал эту позицию и требовал, чтобы Вашингтон раскрыл подробности относительно структуры помощи и назвал бенефициаров. В частности, речь шла о 42 млн. долл., выделенных египетским организациям в течение июня 2011 г. Белый дом не пожелал сдать имена, продолжая по своему усмотрению подпитывать американскими деньгами египетское гражданское общество, а египтяне во имя защиты суверенных прав Египта пригрозили «выстрелить себе в ногу» – отказаться от всей суммы американской помощи в 2 млрд. долларов США.

Основное различие между американскими и европейскими мотивами вмешательства в регионе объясняется географической близостью последнего к Европе и удаленностью от США. Опасность непредвиденного развития ситуации в регионе, который является ключевым поставщиком энергоресурсов в ЕС, подогревает желание провести в нем реформы, гарантирующие привязку его к ЕС и пребывание в состоянии ведомого на протяжении обозримого отрезка времени. Недостаток эффективной военной мощи Евросоюз компенсировал сложным переплетением договорных отношений, именуемых отношениями соседства и партнерства. В их числе: Новая интеграционная стратегия ЕС в Южном Средиземноморье (1992 г.), Барселонская Декларация (1995 г.), Стратегии ЕС в районе Средиземноморья (2000 г.), 5-летняя Рабочая программа, принятая на Барселонском саммите 2005 г. (Барселонский процесс), Союз для Средиземноморья (2008 г.) и др.

В этом контексте зачистка политических режимов в южном и восточном Средиземноморье может означать завершение процесса создания «младодемократического» пояса безопасности и экономического благоприятствования по южному периметру Евросоюза. Если это так, то в течение менее чем десяти лет следует ожидать политических инноваций и в зоне стран Восточного партнерства. По успешном завершении этого процесса «крепость Европа» будет с внешней стороны окружена надежным рвом из ведомых государств, признающих за Евросоюзом роль «старшего брата» и прилежно реформирующих свои политическое, экономическое и культурное пространство в соответствии с жесткими требованиями Брюсселя, именуемыми «европейскими стандартами». Это в свою очередь гарантирует на десятилетия возможности для ЕС извлекать при прочих равных условиях сверхприбыли в регионе на зависть своими мощным конкурентам – США и Китаю. Худшим сценарием для объединенной Европы может стать формирование устойчивого «полумесяца» управляемой соперниками нестабильности по всей протяженности дуги от Атласских гор до Беловежской пущи.