Шанталь Мийон-Дельсоль - Политические идеи XX века

Так террор обретает лечебные свойства. Он не является результатом бессмысленной жестокости или чьей-то жажды власти. Он направлен на уничтожение старого общества, для которого свойственны проявления различий. Вследствие какого-то поворота мысли критерием вины становится не буржуазный дух, а отклонение от того, что предписывает партия: всё оппозиционное считается буржуазным. Этот поворот мысли объясняется очень просто: теоретически только буржуазия должна находиться в оппозиции новому общественному строю. Однако скоро стало очевидно, что многие представители всех слоев общества оказывают сопротивление властям. Поскольку отказаться от революционной теории невозможно, приходится рассматривать каждое проявление оппозиционных настроений как буржуазную линию поведения.

В течение долгого времени на Западе ошибочно полагали, что террор в Советском Союзе был следствием жестокости Сталина; или же он был результатом отклонения системы от первоначального замысла из-за неспособности контролировать развитие событий. В действительности террор был с самого начала заложен в ленинской теории, его аргументация и планирование проводились параллельно. То, что Ленин писал о терроре, даже отдалённо не напоминало политические средства, используемые с сожалением во имя каких-то государственных соображений. Для него критерием целесообразности того или иного поступка являются положения его доктрины, а не судьба конкретного или абстрактного человека. Для вождя революции всякая личность обретает ценность и человеческое достоинство "только с приобщением к истине. В противном случае она не заслуживае'т ни малейшего уважения,

27

То, что мы называем цинизмом и что представляет собой лишь выбор иной точки отсчёта на шкале моральных ценностей, проявилось у Троцкого в такой же степени, как у Ленина. Трансформация общества возможна только через тоталитаризм, и Троцкий постарался доказать это в своей работе Терроризм и коммунизм .

По его мнению для правильной организации труда необходимо методическое огосударствление жизни общества. Этот тезис Троцкого абсолютно рационален. Поскольку устранена прибыль, служив- . шая основным стимулятором капиталистической экономики, то как иначе побудить людей работать в новых условиях? Троцкий отлично знает, что они не станут бесплатно трудиться во имя революции. Потому что человек ещё не переродился. "Согласно общему правилу, человек попытается избежать работы. Усердие не принадлежит к разряду врождённых качеств, оно прививается либо в результате экономического принуждения, либо путём воспитания в общественной среде. Образно говоря, человек - это ленивое животное" (стр. 202).

Следовательно, необходимо предусмотреть обязанность трудиться, основу основ социалистического строя. На это меньшивики, о котрых можно сказать, что они всё предусмотрели и чьи суждения блестяще подтверждены историей, отвечали, что принудительный труд непродуктивен и что базирующаяся на нём экономическая система будет обречена на низкую производительность. Но для Троцкого некоторые вечные понятия резко изменились после установления советской власти: "Свободный труд обеспечивает более высокую производительность, это верно для перехода от феодализма к капитализму. Но нужно быть либералом или в наше время сторонником Каутского, чтобы утверждать, что эта истина применима к эпохе перехода от капитализма к социализму" (там же стр. 215), Вероятно автор этих слов должен был почувствовать нелогичность своей собственной аргументации: если человек нуждается в принуждении, потому что он по-прежнему ленив, то непонятно почему принуждение не породит ещё большее отвращение к труду. Троцкий делает \ из этого совершенно неожиданный вывод: "Если верно, что наша организация труда, основанная на планировании и, следовательно, на принуждении, приведёт к ослаблению нашей экономики, то это означало бы конец нашей культуры, возврат человечества к варварству и дикости" (там же стр. 218). Иначе говоря, это невозможно по тому что это было бы ужасно.

Троцкий сознательно представляет социалистическое общество как тоталитарное. По его мнению, оно должно быть "милитаризировано", и сравнение с армией передаёт мысль о полном подчинении начальству: "Рабочий не будет торговаться с советским правительством, он подчиняется государству и будет ему беспрекословно

28

повиноваться, потому что это era государство" (там же стр. 213-214-252) Принуждение будет носить временный характер, что не мешает ему быть всеобъемлющим: "При социализме не будет аппарата принуждения, потому что не будет государства. Государство растворится в производственно-потребительской коммуне. Тем не менее построение социализма требует огосударствления высочайшего уровня. Именно этот период мы переживаем сейчас. Как ярко вспыхивает светильник, прежде чем угаснуть, так и государство накануне своего исчезновения принимает форму диктатуры пролетариата, т.е. самого безжалостного правительства, охватывющего своим контролем жизнь всех граждан страны" (там же стр. 254). Тоталитаризм объявлен и оправдан ожидаемыми результатами: он должен привести к построению совершенного общества. Террор является приемлемым средством преобразования человека. Величие цели оправдывает жестокость средств. Речь идёт об искуплении грехов путём страданий: общество должно очиститься , чтобы иметь право на счастье. Несмотря на бросающийся в глаза цинизм, мысли советских идеологов напоминают своей направленностью идеи некоторых религиозных теоретиков (следует, однако, делать такие сравнения с известной долей осторожности, см ниже Н. Arendt, La nature du totalita - risrrig стр. 139 и след.). Террор представляет собой обязательную фазу для придания искуплению светского, исторического характера.

Так проявились противоречия между замыслами и обещаниями, с одной стороны, и советской действительностью, с другой. Для начала Ленин пожертвовал схемой двух революций и отказался от первого этапа - им могла бы быть либеральная революция кадетов, -чтобы немедленно передать власть Советам, т.е. комитетам рабочих, в которых большевики были на первых порах в меньшинстве. Обещанные прямые всеобщие выборы состоялись в ноябре 1917 года, но Учредительное собрание было разогнано под угрозой применения оружия, потому что Советы оказались там в меньшинстве. Вместо коллективных органов управления во главе предприятий были поставлены директора. То же самое на всех других общественных уровнях: вместо обещанных свобод и народного самоуправления все властные функции стали осуществляться ставленниками правящей партии, которые не колеблясь подавляли любое сопротивление. Нельзя утверждать, что узурпация власти оказалась вынужденной мерой, призванной положить конец злоупотрблениям свободой, потому что Ленин подавил всякие свободы уже в зародыше. Большевики сконцентрировали всю власть в своих руках, так как Ленин интуитивно чувствовал, что стихийность народных масс затопит революцию и отсрочит на неопределённый срок становление социализма. Ленин понимал, что осуществление обещаний, данных его партией, неизбежно вызовет отход от намеченного им пути; возможно, именно это